Источник: предсмертной записки замглавы Минздрава РТ Елена Шишмарева не оставила

Суицид замглавы Минздрава Татарстана Елены Шишмаревой шокировал ее родных, коллег и сотрудников правоохранительных органов. Комментарии к новостям, мол, женщину довели до такого и на нее давили, источники «Реального времени» в правоохранительных органах назвали несостоятельными.

После избрания меры пресечения в виде домашнего ареста 3 февраля с Шишмаревой не проводилось никаких следственных действий. «Она созванивалась со следователем, разговаривала спокойно. Должна была приехать на допрос в Следственный комитет в среду, 7 февраля, в обеденное время», — сообщил журналисту «Реального времени» представитель одного из силовых ведомств.

«Электронный браслет» водворенной под домашней арест чиновнице выдать даже не успели, поэтому, когда Шишмарева не явилась на допрос и не вышла на связь, силовики дозвонились до ее сына и попросили выяснить, в чем дело.

Жила покойная в селе Столбище Лаишевского района. С мужем была в разводе.

Сын приехал домой уже после 15 часов, и обнаружив тело матери в бане, сразу же вызвал скорую. Правда, помочь женщине медики уже не смогли.

Причиной смерти стали серьезные ножевые ранения в области шеи, утверждал один из очевидцев в разговоре с «Реальным временем». По характерным признакам выезжавшие на место специалисты предположили — смертельные порезы женщина нанесла сама. Впрочем, окончательные выводы — за экспертами.

Как уверяет наш источник, никакой предсмертной записки на месте происшествия найдено не было.

Напомним, на прошлой неделе замминистра стала подозреваемой в деле о мошенничестве на 5 млн рублей и превышении должностных полномочий, возбужденном в отношении неустановленных чиновников Минздрава РТ. На заседании по аресту Шишмарева обещала разъяснить следствию все свои действия и убедить — преступлений она не совершала.

Глава Минздрава РТ вчера вечером заявил о потере высококлассного специалиста.

В 2016 году в служебном кабинете покончил с собой начальник казанской колонии №2 Азфар Кадиров. Позже он был посмертно обвинен в денежных поборах с осужденных на ремонт колонии.