«В тени Минтимера»: «Я не вмешивалась и не вмешиваюсь в дела мужа»

Рождение первенца

Наш с Минтимером брак был зарегистрирован 7 июня 1961 года, и ровно через девять месяцев в Муслюмово 7 марта 1962 года родился наш первенец — Айрат.

Новость о моей беременности мы с Минтимером приняли как нашу общую радость. Ее трудно описать словами, каждый, кто пережил это, согласится, что это — огромная радость. Так могут радоваться только искренне и нежно любящие друг друга.

На пятом-шестом месяце беременности, когда плод начал активно двигаться, «толкаться», Минтимер просыпался ночью от этих толчков. Он осторожно клал голову на живот, нежно и ласково гладил его, успокаивая нашего будущего ребенка. Он особо ценил такие моменты, как прикосновение к какой-то не совсем понятной для себя тайне бытия. Рядом с ним — любимая женщина и еще неродившееся, но желанное дитя. Мне кажется, что это — мечта любого мужчины. И Минтимер был настоящим воплощением любви и заботы. Именно такие мелочи, наверное, привязывают мужчину и женщину друг к другу невидимыми, но крепкими нитями. Он с гордостью гулял со мной по улицам. Особенно в последние месяцы. Шел чинно, важно, с высоко поднятой головой, и очень осторожно и нежно вел меня, свою супругу.

Минтимер не на шутку волновался, ожидая рождения ребенка. После того, как отвел меня в больницу, он сложил и спрятал все мои фотографии в сундук. Когда он привез нас с сыном из больницы, я, не обнаружив дома своих фотографий, очень удивилась и спросила, зачем он это сделал. А он мне говорит: «Знаешь, я не спал целые сутки, очень боялся за тебя. И одно время мне стало казаться, что ты умрешь во время родов, а я останусь с одними фотографиями…»

Врачи потом сказали мне, что он совсем замучил их телефонными звонками, звонил всю ночь.

Наш с Минтимером брак был зарегистрирован 7 июня 1961 года, и ровно через девять месяцев в Муслюмово 7 марта 1962 года родился наш первенец — Айрат

Мне же было совершенно не страшно. В первые роды еще не представляешь всего, что предстоит испытать. Я думала, раз другие женщины рожают, то это вполне естественно. Значит, и я смогу, и в этом ничего страшного нет. Намного страшнее идти на следующие роды. Сразу вспоминаются трудные моменты рождения первенца, больше осознаешь ответственность и серьезность момента — мгновения рождения живого существа, твоего ребенка.

Женщины меня поймут… Даже сейчас я волнуюсь, вспоминая ту минуту, когда в первый раз принесли моего крошку на кормление. Я его всего-всего внимательно рассмотрела, ощупала все частички его тела, убедилась, на месте ли его крохотные ручки, ножки, глазки, ушки, пальчики… Я была очень удивлена тем, что сын не был похож ни на меня, ни на Минтимера. Он родился светловолосым и голубоглазым. Только нос был похож на отцовский. Когда же я приложила его к груди и он начал сосать молоко — это был, наверное, самый приятный миг в моей жизни. Именно тогда начинаешь ощущать себя матерью и всем своим существом понимаешь, что роднее этого комочка никого нет и не может быть. И ты любишь его всем своим сердцем, бескорыстно, ничего не требуя взамен.

Сын родился в пять часов утра. Минтимер, как только узнал, сразу прибежал в больницу и оставил мне записку со стихами татарского поэта Хади Такташа. Особенно нежно и проникновенно звучат они на родном языке:

Ана! Бөек исем.
Нәрсә житә ана булуга?
Хатын-кызның бөтен матурлыгы,
Бөтен күрке ана булуда.

В подстрочном переводе на русский это звучит примерно так:

Мать! Это великое звание.
Что может быть выше него?
Вся прелесть и вся красота женщин
В нем — в материнстве!

Потом я долго повторяла эти строки и до сих пор помню их наизусть. Лучше, по-моему, и не скажешь. А когда он впервые взял сына на руки и поцеловал, на его глазах выступили слезы. Это были слезы счастья.

Минтимер день и ночь пропадал на работе. Дел было очень много, ответственности тоже, а он никогда не умел и не умеет работать вполсилы. Приятно, что его за это ценили

В Мензелинске

Через несколько месяцев после съезда комсомола Минтимера назначили управляющим Мензелинским районным объединением «Сельхозтехника». Оно обслуживало пять районов Татарстана — Актанышский, Заинский, Мензелинский, Муслюмовский и Сармановский. Минтимеру было двадцать пять лет. Назначили его в Москве, и во время принятия решения были определенные сомнения. Минтимеру даже сказали, что во всем СССР нет такого молодого руководителя. Прежде чем рекомендовать Москве, сомневались и в обкоме КПСС. Он же не растерялся, сказал, что пойдет на эту работу, если только отменят два строгих выговора, которые ему объявили за внеплановое строительство дома и за «разбазаривание запчастей» во время работы главным инженером в Муслюмово. Выговоры срочно изъяли из личного дела.

Минтимер день и ночь пропадал на работе. Дел было очень много, ответственности тоже, а он никогда не умел и не умеет работать вполсилы. Приятно, что его за это ценили. Что и говорить, один факт того, что Минтимера в 29 лет наградили орденом Ленина — самой престижной советской наградой — говорит сам за себя. Это награждение стало настоящей сенсацией. Орденом Ленина в те годы награждали только особо заслуженных людей, обычно в возрасте 60—70 лет.

Получив орден, Минтимер в обед заехал домой, положил орденскую коробочку на середину стола и оставил записку: «Дорогая моя, орден Ленина нам обоим в равной степени принадлежит». Прочитав эту записку, я заплакала от счастья. Чувство сопричастности к делам мужа и единство с ним переполняло меня. Эти чувства охватывают меня и сейчас, когда я вспоминаю об этом. Я не вмешивалась и не вмешиваюсь в дела мужа. Но я всегда стремилась к тому, чтобы дома он мог отдохнуть, расслабиться. Можно сказать, обеспечивала и обеспечиваю тыл. И то, что мой дорогой муж ценит это, для меня очень и очень важно.

В Мензелинске мы прожили пять лет. Это была школа жизни для Минтимера и для меня тоже. Можно сказать, что я прошла там еще одно «боевое крещение». Мы приехали с маленьким ребенком на руках. А значит, надо было и работать, и домашнее хозяйство вести, и присматривать за ребенком. Ведь никаких помощников у меня не было. 14 ноября 1964 года родился наш второй сын — Радик.