В чем секрет парадоксального роста промышленности Татарстана?

Экономика нефтяного шока

После относительно благополучного первого полугодия 2014 года со средней ценой около $105 за баррель произошло «стремительным домкратом» падение в 2 раза. Весь 2015 год были надежды на «отскок» вверх, но наступившая, судя по всему, долгосрочная «новая реальность» отбила охоту на такие надежды даже у самых отъявленных оптимистов. И хотя небольшой отскок к лету 2015 года до уровней $60 за баррель был, но, как и в прошлом году, цены во второй половине года упали до совсем уже низких уровней — до $38-39 за баррель. Теперь уже даже $50-60 за баррель выглядит, как манна небесная. И такого отскока, как после кризиса 2008-2009 года, уже ждать не придется.

Если рассматривать средние величины за год, то в 2015 году средняя спотовая цена на Brent составила $52 за баррель, что на 53% ниже среднего уровня 2014 года и на 49% меньше средней цены на 2010-2014 гг. По сути, произошло двукратное падение нефтяных цен с достаточно стабильных длительных уровней.

Мировая цена на нефть сорта Brent в $ за баррель в 2014-2015 гг.

Точно такая амплитуда колебаний и у российской нефтяной марки Urals. По сообщению Минфина РФ, средняя цена на нефть марки Urals за 2015 год снизилась почти в два раза по сравнению с предыдущим годом и составила 51,23 доллара за баррель.

Низкие цены на нефть, державшиеся весь 2015 год, отражают избыток предложения нефти и его превышение над спросом на нее. В итоге и нефтехранилища весь год стояли переполненными. Мировые товарно-материальные запасы нефти увеличивались каждый квартал 2015 года, в день чистый прирост составлял 1,72 млн барр. Это самый высокий уровень как минимум с 1996 года.

Всем становится понятно, что цены на нефть будут низкими в долгосрочной перспективе, потому что все время происходит технологическое обновление. Роль стран — экспортеров нефти, Саудовской Аравии и других на мировом рынке упала, они не могут контролировать мировой рынок. В реальности сейчас мировой рынок контролируется простаивающими скважинами сланцевой нефти в Соединенных Штатах. Как только поднимается спрос, они сразу выходят на рынок, цена на нефть снова начинает падать. А тут еще ФРС повысила учетную ставку, зима выдалась теплая, аравийские монархии, несмотря на ближневосточные войны, нарастили добычу. А тут еще фактор Ирана, освобожденного от многолетних санкций.

Все познается в сравнении, но этот нефтяной шок очень близок по силе к нефтяному шоку образца середины 80-х годов прошлого века.

Мировая цена на нефть сорта Brent в $ за баррель в 1980-2000 гг.

В знаменитой книге Егора Гайдара «Гибель империи» (см. Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. — М: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН)», 2006) убедительно показано, как нефтяной шок середины 80-х годов прошлого века просто-напросто уничтожил одну из величайших империй в истории человечества — Советский Союз. Так что можете представить насколько серьезна текущая ситуация. Но не все так плохо. По сравнению с закостенелой социалистической экономикой нынешние рыночные механизмы и имеющиеся у страны золотовалютные резервы позволили в значительной мере демпфировать последствия этого удара. Но вот хватит ли имеющегося запаса прочности на длительное время — вопрос открытый…

Татарстанский парадокс

Одно из удивительных и парадоксальных явлений этого года — устойчивость татарстанской экономики (в отличие от в целом по России) к такому шоковому падению нефтяных цен. В итоге по году в целом по России зафиксировано падение индекса промышленного производства на 3,4%, но в Татарстане зафиксирован парадоксальный рост — индекс промышленного производства республики вырос в 2015 году на 0,4%! По логике должно было быть все наоборот, ведь экономика Татарстана еще более зависима от добычи полезных ископаемых, и эта зависимость вдвое выше, чем в среднем по России (доля сектора «добыча…» 21% в ВРП Татарстана против 9% в ВВП России в 2013 году). Казалось бы, должны были упасть еще сильнее, чем в среднем по России.

Укрупненная структура ВРП Татарстана по видам экономической деятельности (по данным 2013 года)

С начала 2015 года все так и было — до ноября 2015 года промышленное производство РТ находилось в «красной зоне».

Индекс 10 месяцев находился в отрицательной зоне. При этом заметно, что после майского провала индекс промпроизводства начал потихонечку «оживать» до июля, а потом стабилизировался на отметке около -0,6%. Но еще в октябре этот накопленный с начала года показатель был отрицательным (-0,4%). Но результат последних двух месяцев коренным образом переломал всю эту накопленную негативную тенденцию.

Известно, что в петроэкономике (в отраслях, связанных с добычей и переработкой полезных ископаемых), во многом благодаря девальвации, все складывается хорошо. Благодаря тому, что издержки — в рублях, а продажи на экспорт — в подорожавшей валюте, у экспортеров появилась «девальвационная премия», на которую сегодня облизывается Минфин РФ. Кроме того, и внутренние цены здорово выросли из-за выросшего нетбека (экспортной альтернативы) — ведь продукция петроэкономики торгуема, т.е. конкурентна на внешнем и внутреннем рынке.

Действительно, двукратное падение нефтяных цен в валюте компенсировалось девальвацией, и для экспортеров это было весьма существенным подспорьем. Если посмотреть на мировые цены за баррель, выраженные в рублях, то получается довольно любопытная картина.

Мировые цены за баррель нефти в рублях

Из графика видно, что весь 2014 год рублевые цены стабильно колебались около 3 620 рублей за баррель. В 2015 году до октября они также стабилизировались на уровне 3 200 рублей за баррель. Такая стабильность породила разного рода «бюджетные формулы расчета курса рубля или разного рода варианты «формулы Немцова». Неподражаемый Борис Ефимович (светлая память!) в ноябре 2014 года вывел закономерность: для определения «расчетной цены» доллара, при которой сходится российский бюджет, необходимо рублевую цену нефти, из которой рассчитан российский бюджет, поделить на текущую нефтяную котировку.

Формула Немцова неплохо работала до октября 2015 года, но затем перестала…

Механизм инфляционного таргетирования, заработавший в полную силу с конца 2014 года и по определению включающий в себя плавающий режим свободного курсообразования, сделал свою работу — экономика адаптировалась к падению нефтяных цен без автоматического повышения курса. Эта адаптация произошла через 10 месяцев 2015 года после полного перехода к модели инфляционного таргетирования, и теперь на курс влияют совсем иные факторы, такие как сократившийся внешнеторговый оборот, сократившийся уровень выплаты внешних долгов и сократившийся отток капитала. За январь-ноябрь прошлого года импорт товаров в Россию снизился на 37,5% до $167,8 млрд, а экспорт из страны — на 31,6% до $316,6 млрд. В 2016 году выплаты по внешнему долгу России будут вдвое меньше уровня 2015 года. А отток капитала в 2015 году также сократился в 2 раза по сравнению с 2014 годом и составит, по предварительным оценкам, $57-58 млрд. Так что на курсы валют будут влиять уже совсем другие факторы…

Итак, с октября 2015 года «девальвационная премия» перестала работать на наших экспортеров. Компенсирующего курса в 100 рублей за доллар нет, на дворе сейчас отдают 76 деревянных за зеленый. Как реагируют экспортеры, чтобы закрыть падение выручки? Ответ прост — они стараются, по возможности, по максимуму нарастить физические объемы производства (добычи). Парадоксальный рост промышленности Татарстана получился именно за счет нереально резкого за последнее десятилетие в истории Татарстана наращивания темпов добычи нефти.

Именно благодаря приросту индекса добычи природных ископаемых за 2015 год на +2,8%, а также связанным с нефтедобычей отраслям (в нефтепереработке прирост составил +3,7% (!), в химическом производстве +1,9%), мы не сваливаемся так глубоко, как вся Россия, где индекс промышленного производства упал гораздо хуже, чем в Татарстане (-3,4%).

В очередной раз повторим тезис из наших былых обзоров: «Нефть — спасительница татарстанской экономики», просто отметим, что все могло быть значительно хуже, если бы в нашей экономике была бы среднероссийская структура промышленности.

Структура промышленности Татарстана (по данным 2013 года)

Посмотрите, когда последний раз так интенсифицировалась добыча нефти!

Как видно на графике, последний раз такие высокие темпы извлечения нефти из недр наблюдались лишь в 2005 году, когда средние цены на нефть болтались около отметки в $50 за баррель. Логика проста — если падает мировая цена на нефть и «девальвационной премии» недостаточно для компенсации ее падения, то в действие вступает дополнительный компенсирующий фактор — наращивание добычи. Так, по группе компаний «Татнефть» за 2015 год добыто 27 248 518 т нефти (102,7 процента; +719 348 т к уровню 2014 года).

Опять-таки четко видно, как в октябре 2015 года резко увечилась добыча нефти в ПАО «Татнефть» и какая высокая в 2015 году у компании была проходка по новому бурению (темпы проходки удвоились).

Чем плоха такая интенсификация добычи? Ее мотивы в общем-то понятны — кто сокращает или просто не наращивает добычу нефти — тот теряет не только доходы, но и рынок — если уж сама Саудовская Аравия приняла твердое решение не снижать добычу, то смысла играть в эти игры по снижению никакого нет. Все наращивают, значит, рациональное поведение состоит в том, чтобы тоже добычу наращивать, если издержки пока позволяют. Предельные издержки «Татнефти» по добыче нефти на освоенных месторождениях очень низки — в третьем квартале 2015 г. расходы на добычу нефти составили в среднем 279,0 руб./барр. или около $4,5 за баррель (у «Роснефти», кстати, около $3,0 за баррель).

Плохо другое — такая интенсификация добычи чревата преждевременным истощением месторождений со всеми вытекающими последствиями. Другими словами, детям и внукам нашим нефть может и не достаться.

Есть такое понятие: оптимальная разработка месторождения. Бурят не просто скважины там, где идет нефть, а сетку скважин на месторождении. Некоторые дают очень большой дебет: нефть идет быстро, хорошо, под высокими давлениями. А в других частях — еле-еле. Но зато такие скважины дают возможность опустошать месторождение равномерно, то есть извлекать из него максимум нефти. И вот в свое время советскими нефтяниками на уникальных гигантских месторождениях, вроде Ромашкинского, использовался как раз этот варварский метод: быстренько отбираем нефть, которая легко дается, а в других частях месторождения накачивать под землю воду, чтобы немного поддерживать давление. В результате такого неравномерного извлечения большая часть нефти остается под землей, извлечь ее уже невозможно. На том же Ромашкинском месторождении после варварской эксплуатации в советский период сейчас скважинная жидкость состоит на 86 процентов из воды, только 14 процентов — нефть. Так что «Татнефть» уже больше водопроводная компания. Поэтому такой вынужденный поворот в сторону варварской эксплуатации наших месторождений — это очень горькое явление.

Остальные отрасли промышленности Татарстана

Если оценивать состояние дел в других отраслях экономики республики, которым так и не повезло быть причастными к петроэкономике, то там картинка невеселая, но не ужасная.

Индексы производства (11 месяцев 2015 г. к 11 месяцам 2014 г.)

Обрабатывающая промышленность республики падает намного слабее (-1,0%), чем падение «обработки» в целом по России (-5,4%). И здесь (аффилированные с добычей нефти) нефтепереработка и нефтехимия (которые сидят в обрабатывающих производствах) здорово сдерживают падение. Посмотрите на структуру нашей «обработки» — нефтепереработка и химическое производство составляют почти половину всей обрабатывающей промышленности:

Структура обрабатывающей промышленности Татарстана (по данным 2015 года)

Если же обращать внимание на динамику, то можно констатировать, что в июле-августе-сентябре падение остановилось. А после этой стабилизации уже в октябре-ноябре начался слабенький, но все-таки рост!

В отраслях, ориентированных на потребительский спрос, а не на экспорт, происходит падение. Здесь у нас фактически идет накопление депрессии или застывание на отрицательных уровнях. Прослеживается довольно неприятная картина: чем выше передел промышленной продукции, тем стремительнее ее падение. Так, производство транспортных средств и оборудования упало на 10,6%. Производство машин и оборудования упало на 18,5%. Это неудивительно — инвестиции в основной капитал в России тоже сильно падают (по предварительной оценке, инвестиции в основной капитал уменьшились на 8,4% к аналогичному периоду прошлого года). Нет спроса на инвестиционные товары — сворачивается производство. Сворачивается производство — начинается падение зарплат и сокращения — падают доходы населения и потребительский спрос. Падает потребительский спрос — отрасли из потребительского сектора начинают сворачивать закупки инвестиционных товаров. И снова бег по все тому же кругу «рецессионной спирали».

Подтверждение тезиса о совершенно тяжелом кризисе потребительского спроса отчетливо видно по провалу розницы в Татарстане (-12,8%). Население ужимает свои потребительские расходы, ведь его реальные располагаемые денежные доходы в январе-ноябре 2015 года в Татарстане по отношению к такому же периоду прошлого года упали на 5,6%, а реальная заработная плата снизилась на 6,8%.

Конечно, по «гамбургскому, честному счету» к цифре падения розницы надо приплюсовывать еще индекс потребительских цен -13% (цены-то у нас росли, несмотря на падение товарооборота). Тогда реальное физическое падение розницы становится еще страшнее –26%. Именно таково оказалось влияние девальвации и связанной с ней инфляции на потребительский рынок.

Именно через падение потребительского рынка и будет (в случае стабилизации нефтяных цен на текущем периоде, что весьма вероятно) самоподпитываться тот самый «порочный круг нищеты». Экономика будет тихо «тлеть», угасая или стабилизируясь на протяжении довольно долгого периода времени. Как разорвать этот порочный круг? Об этом мы напишем в следующем материале.