Орхан Джемаль о Гейдаре Джемале: «В жизни он был крутой пацан!»
Возвращение Сократа: в Казани прошел второй в России вечер памяти известного исламского философа, поэта и политолога
Учителем, интеллектуальным предводителем, политическим вождем, гигантом философской мысли и просто «крутым, веселым пацаном» — таким остался в сердцах близких, учеников и почитателей Гейдар Джемаль. В Казани прошел второй в России вечер его памяти. Поговорить о наследии известного российского философа собрались более сотни людей. Гостям показали фильм о Джемале, его последнее интервью и рассказали о книгах, которые готовятся к изданию. На мероприятии побывал корреспондент «Реального времени».
На вопрос: шиит он или суннит, Гейдар отвечал: «Я мусульманин»
Казанский вечер памяти Гейдара Джемаля — второй после московского в марте. Так же, как и тогда, приехали сподвижники и почитатели философа из разных регионов России и зарубежья.
Прошло почти полгода со смерти Джемаля (5 декабря 2016 года, — прим. ред.), но боль утраты у многих еще сильна. Во время просмотра его выступлений, просто вспоминая о нем со сцены, многие не могли сдержать слез.
О Гейдаре говорили его сын, журналист и политолог Орхан Джемаль, друг и телеведущий Максим Шевченко, главред журнала «Поистине» и ученик Руслан Айсин и другие последователи философа. В течение вечера читали стихи поэта, обсуждали его философские идеи, отвечали на вопросы о нем из зала.
— Могила его уже поросла травой, я там был недавно. Но голос его все звучит в ушах, и даже глаза закрывать не надо, он как будто стоит живой, — открыл вечер памяти Максим Шевченко.
Еще больше это ощущение усилил фильм Надежды Кеворковой: в одном из фрагментов в интервью с Познером на вопрос: «Если бы вы могли выбрать, когда бы вы хотели родиться?» Джемаль отвечает: «В 19 веке», а на вопрос: «С кем бы вы хотели встретиться в своей жизни» — ответил: «С пророком Мухаммадом».
Сын философа Орхан Джемаль поблагодарил гостей и рассказал о своем отношении к Гейдару Джемалю. Тот был для него не просто отцом, но и «учителем, интеллектуальным предводителем, политическим вождем». Марсель Сабиров, исполнительный директор, вице-президент Ассоциации предпринимателей-мусульман России, задал вопрос: какого течения в исламе все-таки придерживался его родитель? Орхан напомнил, что его отец был сторонником объединения мусульман на единой платформе.
— На вопрос: шиит он или суннит, Гейдар отвечал: «Я мусульманин». А вот идея, что мы делимся на то или на это, — вредная идея, которую необходимо преодолевать, — ответил сын. — Если же говорить о его происхождении, то он азербайджанец, происходит из семьи, где предыдущие поколения были ортодоксальными шиитами.
Максим Шевченко также добавил, что вопрос — шиит или суннит — в отношении Гейдара не имеет того контекста, в котором он задается в современном мире:
— Потому что в современном мире это означает — за Иран ты или не за Иран, или за Турцию, условно говоря. Для Гейдара так вопрос вообще не стоял. Он рассматривал умму, пространство мусульман как единое целое, в котором, естественно, есть внутренние конфликты и разногласия.
«В жизни он был крутой пацан!»
Рустам Батров попросил Орхана более детально раскрыть личность отца, рассказав, каким он был в быту. По словам того, внешний мир знал Гейдара, возможно, как единственного современного русскоговорящего философа-мусульманина.
— Но был зазор между этой интеллектуальной глыбой и реальным Гейдаром, потому что в жизни он был крутой пацан! Очень храбрый, у него был трезвый, беспощадный взгляд, граничащий с цинизмом. Мог не щадить чувств, при этом был либерален. Иногда я говорил: «Не согласен, но если ты дашь команду, я подчинюсь, выполню твой приказ». На что он говорил: «Приказ — это не мой метод, ты должен согласиться и сделать то, в чем не согласен», — рассмешил зал Орхан.
По его словам, отец одновременно был веселым, бесстрашным, сентиментальным и мягким. На вопрос: почему Гейдар в последние годы своей деятельности исчез с телеэкранов, последовал ответ, что телевидение нынче поменялось. Гости также спрашивали: какими языками владел Джемаль. Оказалось, что философ хорошо говорил на шести языках: английском, французском, немецком, персидском, арабском (хотя сам считал, что знает его плохо), азербайджанском и монгольском. «У него был большой интерес к филологии, он с любовью относился к языкам», — отметил Джемаль-младший.
Тимур Шангареев, руководитель информационно-аналитического центра «Новое прочтение», сравнил Гейдара с «гигантом», который держит нас, «карликов», на своих плечах. Посетовал, что сейчас Джемаля мало читают, хотя «каждое его слово на вес золота».
Динмухамед Миржакып из Казахстана, в чьем доме прошли последние дни философа, рассказал, что Джемаль сыграл в его жизни основополагающую роль в формировании критического мышления и исламского взгляда.
— И вообще, до меня очень обоснованно и подробно было доведено, чем является то послание, с которым приходили наши пророки единобожия. В моем сердце был открыт принцип понимания, — отметил друг Джемаля.
Динмухамед также рассказал о книге, посвященной своему учителю, которую готовит к изданию. Это сборник его статей и выступлений «Политическая философия», который выйдет до конца года.
Одни мусульмане не хуже других и последнее интервью Джемаля
Казанский архитектор Фарида Забирова поинтересовалась отношением Гейдара к суфизму, почему он его критиковал. Последователи философа ответили, что подобного рода критика могла быть применена к очень многим толкам в исламе, что не делает этих мусульман хуже других:
— Суфии, с точки зрения Гейдара, точно такие же мусульмане, основной удар его антисуфийской критики был связан с политической критикой современного российского суфизма, который отказался от собственной мусульманской субъектности и стал рассматривать себя как некий государственный придаток, — пояснил Орхан Джемаль.
Был вопрос: почему труды Гейдара написаны таким сложным языком, не каждый его осилит. Сын поэта признал это и рассказал, что вначале и сам столкнулся с этими трудностями, но эта «огромная, мучительная, интеллектуальная работа» стоит того, чтобы ее осилить.
Ученик Гейдара и колумнист «Реального времени» Руслан Айсин вспомнил, как познакомился с ним в 2004 году и под впечатлением сочинил стихотворение, но не стал его зачитывать. Вместо него прочел строки учителя.
Руслан Айсин: «Можно рассматривать разные грани его таланта, его монументальной личности, но я хотел бы сказать о всем понятной, не философской его стороне — поэтической. Чтобы человек понял его через поэзию»
— Гейдар Джахидович — человек, которого трудно объять. Он как ночь, которую не ухватишь. Что такое ночь — это не отсутствие света, да? Ночь — это ночь сама по себе. Поэтому можно рассматривать разные грани его таланта, его монументальной личности, но я хотел бы сказать о всем понятной, не философской его стороне — поэтической. Чтобы человек понял его через поэзию. Поэт в России больше, чем поэт, в Татарстане — тем более, — отметил Айсин.
Гостям также представили последнее интервью с Джемалем, записанное казахскими кинематографистами за неделю до его кончины. Видно было, что Гейдару тяжело дается это выступление (последние дни поэт боролся с тяжелой болезнью).
— На территории СНГ существует три больших центра силы: это, конечно, Средняя Азия, Кавказ и третьим центром является Поволжье, тоже очень мощный комплекс, который фактически объемлет коренное население большой России. Потому что это уже коренное население неразрывно связано с судьбами татарского народа. Вот эти три точки, центры силы, они определяют процессы, которые идут на территории бывшего Советского Союза, — поведал последнее послание миру философ, полностью показать интервью авторы обещают позднее, когда смонтируют фильм.
Максим Шевченко, завершая вечер, вспомнил, как познакомился с Гейдаром Джемалем в 1995 году, и тот «все перевернул в его жизни». По его словам, Джемаль не укладывается в категорию исламских философов или других, и вообще не укладывается в категорию философа.
— Гейдар — это человек сократического плана. Такие люди рождаются раз в тысячелетия. Так же, как Сократ, он беседовал с людьми. Большинство трудов Гейдара — это беседы, которые он надиктовывал, — отметил Шевченко.
По его словам, Джемаль, как и Сократ, задавал вопросы, которые меняли людей. И теперь главное, что эти вопросы зажгли в каждом внутреннее обязательство — не прожить свою жизнь напрасно после встречи с учителем.
