Михаил Гельфанд: «Я, как ученый, не хочу, чтобы жулики называли себя учеными, профессорами и докторами наук»

«Я не хочу, чтобы жулики называли себя учеными, профессорами и докторами наук»

— Михаил Сергеевич, не могли бы вы вкратце рассказать о вашей грядущей поездке в Казань?

— Я четыре дня буду читать курс своих лекций по сравнительной геномике для магистров Казанского университета. Кроме того, мы с коллегами будем обсуждать совместную магистерскую программу КФУ и «СколТеха». У меня также будет отдельная лекция про «Диссернет», которую организовала группа «Думай!» — я буду читать ее вечером в «Смене».

— У вас очень широкий спектр интересов, но все же почему вы решили взяться за «Диссернет»?

— Это началось довольно давно. Есть два аспекта: во-первых, это интересно как социальное явление, а во-вторых, свое поле хочется держать чистым. Я, как ученый, профессор и доктор наук не хочу, чтобы жулики называли себя учеными, профессорами и докторами наук. Отвечая на этот вопрос, я всегда привожу следующий пример: представьте себе, что кто-то объявит себя полковником — и что ему скажут другие, настоящие полковники.

Кроме того, эти люди с липовыми диссертациями плодят себе подобных. Основной вред исходит не от липовых диссертаций министров или депутатов (от того, что депутат навесит себе лишнюю цацку, он умнее или глупее не станет). Однако когда идет речь о липовой диссертации преподавателя (я также знаю кучу ректоров с липовыми диссертациями), то это трагедия для всей сферы науки и образования. И мой самый любимый пример — это не депутат и не председатель Государственной думы с липовой диссертацией, а ректор Бауманки.

«Основной вред исходит не от липовых диссертаций министров или депутатов. Однако когда идет речь о липовой диссертации преподавателя (я также знаю кучу ректоров с липовыми диссертациями), то это трагедия для всей сферы науки и образования». Фото orenpolit.ru

— Корректно ли утверждать, что «Диссернет» появился из-за того, что ВАК недостаточно эффективен? Или не стоит полностью взваливать контроль за диссертациями на комиссию?

— ВАК — формальная бюрократическая машина. ВАК делает то, что делает. А «Диссернет» — это общественная инициатива. Я считаю, что ключевую роль, особенно в российских условиях, должны играть профессиональные сообщества, а не государственные структуры. В этом смысле судить о том, справляется ВАК или не справляется… Иногда он не хочет справляться, иногда он просто не может справиться, иногда что-то пропускает, и без здорового научного сообщества все равно ничего не получится. Ну а с другой стороны, какая-то карательная машина нам тоже нужна, потому что сообщество не может взять и отобрать степень — в этом смысле ВАК свою функцию с переменным успехом, но иногда выполняет.

«Липовые диссертации все равно есть, но они просто лучше делаются»

— «Диссернет» раскрыл немало политиков с липовыми диссертациями, в том числе и наших, татарстанских. Как вы выходите на конкретную политическую фигуру? Как проходит отбор?

— Мы не выходим на политические фигуры. Это какая-то иллюзия, что «Диссернет» занимается конкретными политическими фигурами. «Диссернет» систематически занимается «ковровыми» проверками: берем всех ректоров государственных университетов, или всех депутатов, или всех кандидатов в депутаты от Мосгордумы независимо от партийной принадлежности, или всех директоров московских школ. Никакой конкретный человек в этом смысле не интересен.

Второй способ — кустовой, когда мы уже знаем, что в каком-то диссертационном совете было защищено много липовых диссертаций, мы начинаем смотреть все работы, защищенные в этом совете. Постепенно таким способом выявляются «заводики» по производству диссертаций.

— Как давно появилась мода на покупные диссертации?

— Секретарям обкомов всю жизнь писали диссертации. Если это был целинный обком, то писали про подъем целины, если это был какой-нибудь обком в Белоруссии, то писали про партизанское движение. В той или иной форме это было всегда, а массовым это явление, видимо, стало не так давно.

«Когда мы уже знаем, что в каком-то диссертационном совете было защищено много липовых диссертаций, мы начинаем смотреть все работы, защищенные в этом совете. Постепенно таким способом выявляются «заводики» по производству диссертаций». Фото kgtc.ru

— Можно ли утверждать, что сейчас эта мода пошла на убыль? И какую роль в этом сыграл «Диссернет»?

— Утверждать можно — вы посмотрите на количество защищенных диссертаций. Их стало в два раза меньше. Мне рассказывали замечательную историю про директора горно-обогатительного комбината на Севере, который перестал на визитной карточке писать, что он кандидат экономических наук. По-видимому, он разумный директор и неглупый человек. Эта мода действительно пошла на убыль, откровенного плагиата стало совсем мало, потому что все стали умными. Я думаю, что липовые диссертации все равно есть, но они просто лучше делаются, и их меньше. Однако это трудно проверить.

Я думаю, что роль «Диссернета» очень большая. Я боюсь сказать «решающая», но после того, как появился «Диссернет», эта мода пошла на спад — тут есть прямая корреляция.

Также публичная огласка некоторых фактов, видимо, убедила людей в том, что овчинка выделки не стоит. Я думаю, что дело даже не в деятельности «Диссернета» по каким-то лишениям степеней, а в той публичности, которую нам удалось создать. Стало ясно, что липовая степень из элемента престижа превратилась в позорную вещь, которую надо скрывать.

«А ваш несчастный бывший депутат Абубакиров? Он же не знал, что ему плохую диссертацию напишут...»

— Несколько лет назад вы устроили проверку «Журналу научных публикаций аспирантов и докторантов», который издавался в Курске. Устраивали ли вы какие-нибудь еще провокации?

— Нет, но сейчас есть другая, гораздо более глубокая вещь. Мои коллеги по «Диссернету» создали проект «Диссеропедия российских журналов», где они тотально проверяют статьи, опубликованные в российских журналах. Дело в том, что есть диссертационные советы — «фабрики» диссертаций, а есть журналы — «фабрики» публикаций. «Диссеропедия» по ряду простых и очевидных критериев ищет журналы, ведущие недобросовестную редакционную политику.

А каких-то «штучных» операций уже нет, потому что результат непропорционален затратам. На то, чтобы изъять один журнал из списка ВАК, я потратил несколько дней жизни, а таких журналов сотни, но жизнь ведь не бесконечна. В этой ситуации вместо «снайперского оружия» пора использовать «оружие массового поражения» — тотальный, систематический анализ.

«Какой-нибудь ваш несчастный бывший депутат, а ныне член Общественной палаты Абубакиров, которому нарисовали диссертацию? Он же не знал, что ему плохую диссертацию напишут — он-то думал, что ему написали хорошую». Фото novayagazeta.ru

— А как вы относитесь к «мусорным» журналам? Имеет ли смысл девальвировать нормальную статью, если она была опубликована в таком издании?

— Это тонкий вопрос. Я не очень верю в такую детскую наивность, когда человек не знает, куда отправляет свою статью. Если журнал называется «Фундаментальные исследования» и публикует статьи по всем наукам, то совершенно ясно, что это помойка. Что делать с людьми, которые случайно попали под раздачу? Не знаю, пожалеть. Ну а какой-нибудь ваш несчастный бывший депутат, а ныне член Общественной палаты Абубакиров, которому нарисовали диссертацию? Он же не знал, что ему плохую диссертацию напишут — он-то думал, что ему написали хорошую.

«Убили все, в том числе и российское образование»

— Все чаще можно услышать новости в стиле: «В Китае распечатали на 3D принтере человеческое сердце для трансплантации, а в России люди подрались за бесплатные блины на лопатах». От такого становится немного грустно за российскую науку. А объективно, в каком состоянии она находится?

— Вы предложили очень правильный заход для этого вопроса — про блины на лопате. Российская наука находится в том же состоянии, в котором находится все остальное российское — здравоохранение, суды, образование.

— Есть ли выход?

— Нужно добиваться изменений. Ходить на выборы и голосовать за разумных людей.

— А если говорить про российскую систему образования: все-таки ее окончательно убили или остается еще запас прочности?

— Убили все, в том числе и образование. Убили ли до конца или там есть какие-то части, которые можно оживить — это вопрос к социологам. Но, в принципе, сгнило все.

— Есть мнение, что за события 26 марта стоит поблагодарить реформу образования: молодые люди якобы вышли на улицы из-за собственной необразованности. Вы с этим можете согласиться?

— Люди вышли по совершенно конкретному поводу — это был митинг по борьбе с коррупцией. Для того, чтобы оценить уровень коррупции, полезно иметь некоторое образование. Поэтому, скорее, как раз наоборот, то, что эти молодые люди оказались в состоянии это сделать, свидетельствует о том, что их хорошо учили. Так что я бы повернул это утверждение в другую сторону.

«Люди вышли по совершенно конкретному поводу — это был митинг по борьбе с коррупцией. Для того, чтобы оценить уровень коррупции полезно иметь некоторое образование. Поэтому, скорее, как раз наоборот, то, что эти молодые люди оказались в состоянии это сделать, свидетельствует о том, что их хорошо учили». Фото Максима Платонова

«Мою фамилию люди по-разному коверкают, а назвать меня Гендальфом — это один из лучших способов»

— Михаил Сергеевич, какие лженаучные предрассудки вас возмущают?

— Самое ужасное, что есть — это антивакцинаторы. Это самое опасное, потому что «антиГМОшники» просто тормозят прогресс и это плохо, но все-таки люди от этого непосредственно не страдают, а антивакцинаторы реально убивают людей своей деятельностью.

— А каково ваше отношение к ВИЧ-диссидентам? Довольно опасным выглядит то, что некоторые публичные личности имеют возможность транслировать свои убеждения на широкую аудиторию. Взять того же Александра Гордона, к примеру.

— Я плохо отношусь к ВИЧ-диссидентам. Они идиоты. А Гордон — м***к. Если он ВИЧ-диссидент, то давайте скинемся ему на тайских проституток, отправим в Таиланд на месяц. Потом не будем его лечить антиретровирусными препаратами и посмотрим, какой он ВИЧ-диссидент. Извините за терминологию, но про Гордона, по-моему, в других терминах трудно изъясняться.

— Напоследок хочу спросить вас про забавный инцидент с «Почтой России», которая назвала вас Гендальфом (в сервисе по отслеживанию отправлений сотрудники почты указали имя волшебника) — чем все закончилось? Они не извинялись перед вами?

— Это просто маленькая, смешная история. Я на них совершенно не в обиде. Мне было приятно, да и письмо дошло. Вообще, мою фамилию люди по-разному коверкают, а назвать меня Гендальфом — это один из лучших способов, который можно придумать. Так что я, скорее, «Почте России» благодарен за эту историю.