Леля Сафиулина: «У педиатров выстраиваются особые отношения с семьями пациентов»

«Пока пациент не попадет к узкому специалисту — ты сама и инфекционист, и кардиолог, и гастроэнтеролог»

Леля Нагимовна родилась в маленьком городке Киселевске Кемеровской области. Она рассказывает, что во времена позднего СССР для девушки из такого населенного пункта особого выбора, кем становиться, не было. Подавляющее большинство девчонок, поступавших оттуда в вузы, шли либо в медицинский институт, либо в педагогический. Учителем Леля становиться не хотела, а значит, повинуясь общепринятой дихотомии, выбрала стать медиком. В 1981 году наша героиня поступила в Кемеровский государственный медицинский институт. На лечебный факультет с первого раза пробиться не удалось — не хватило полбалла. Через год наша героиня подала документы на педиатрический — и говорит, что до сих пор рада тому, как сложилась ее врачебная судьба.

В 1987 году она окончила институт, вернулась в родной Киселевск и начала работать участковым педиатром. Ей это сразу понравилось, и этим Леля Нагимовна отличалась от большинства молодых специалистов-медиков: все-таки большая часть их стремится попасть на работу в стационар, а на участке в поликлинике сидеть мало кто желает.

— Но я хотела именно сюда, — рассказывает наша героиня. — Здесь и самостоятельность сразу огромная, и ответственность большая. На участке, на первичном приеме, ты выступаешь сразу и в роли узких специалистов — педиатр-терапевт работает за всех в одном лице. Ты видишь ребенка и должна распознать его заболевание, сделать верное предположение. И до тех пор, пока твой пациент не придет на прием к узкому специалисту — ты сама и инфекционист, и кардиолог, и гастроэнтеролог. Тем более я ведь много лет проработала в маленьком городке. Чтобы попасть к узкому специалисту, порой пациента приходилось везти в областной центр, а это все занимало много времени.

Сестра с большим опытом работы порой важнее, чем начинающий врач! Она знает и детей на участке, и их семьи

Начинать «самостоятельное плавание» на участке было непросто. Было и недоверие родителей пациентов к педиатру — «совсем молодая, без опыта, еще и своих детей нет, как же она наших-то лечить будет?» Леля Нагимовна признается: конечно, по первому времени было тревожно, но эту тревогу нужно было тщательно скрывать от мам своих пациентов — иначе нарушилось бы хрупкое доверие между новым доктором и ее участком, на котором она проработает потом почти четверть века и будет сопровождать два поколения своих пациентов…

В первое время молодому доктору очень помогала участковая медсестра. Опытная, квалифицированная, много лет проработавшая в поликлинике, она стала большой опорой для нашей героини.

— Сестра с большим опытом работы порой важнее, чем начинающий врач! Она знает и детей на участке, и их семьи. Хорошая медсестра — хозяйка на участке, без нее как без рук. Успех наполовину зависит от нее.

«Отношение ко мне сразу сложилось как к своей»

В 2012 году семейство Сафиулиных решило перебраться поближе к историческим корням — в Татарстан: выросли дети, в Киселевске особых перспектив для развития молодежи не было. А здесь и родственники, и инфраструктура, и широкие возможности.

— Так 12 лет назад мы тут пустили корни. Я сразу пришла работать в эту поликлинику. Мне повезло с коллективом — что там, в Киселевске, что здесь, в Казани. Разницы я не почувствовала — отношение ко мне сразу сложилось как к своей, а не как к новенькой, которая непонятно откуда приехала. Все во всем помогали — и заведующая, и врачи, — признается Леля Нагимовна.

Работа участкового педиатра в маленьком городке и в крупном центре региона, по сути, ничем не отличается — разве только технической оснащенностью и более простым доступом к узким специалистам. К переезду в Татарстан у нашей героини уже был наработан базовый навык педиатра выстраивать отношения с родственниками своих маленьких пациентов.

В большей массе родители благодарные, отзывчивые и относятся к рекомендациям врача с пониманием

Причем она замечает, что если речь идет о молодых родителях, особенно о первом ребенке в семье, то порой главным «переговорщиком» становится не мама, а бабушка малыша, которая имеет большое влияние на родителей. И именно ее должен в первую очередь расположить к себе педиатр. А это порой сложнее, чем договориться с мамой, потому что со сменой поколений меняются и подходы к тому, как кормить ребенка, как его одевать, сколько ему положено спать, надо ли брать его на руки по первому «писку» или пусть учится дисциплине, лежа в кроватке между положенными часами кормления… А вот доверие к врачу молодых родителей, по статистике, выше: на них магия белого халата работает.

— По моей практике, в большей массе родители благодарные, отзывчивые и относятся к рекомендациям врача с пониманием, — говорит Леля Нагимовна.

«Моя главная задача — объяснить»

Бывает, конечно, всякое: и самодиагностика с помощью поисковых систем, и недопонимание на начальных этапах. Но у нашей героини особая манера общения: она спокойная, уверенная, благожелательная, ей как-то веришь, даже если от природы во всем сомневаешься.

— Конечно, без самодиагностики не обходится. Например, приходишь на вызов, тебе уверенно говорят: «У ребенка грипп». Я смотрю, а этот «грипп» носится из комнаты в комнату со страшной скоростью, играет и песенки поет. Вот и объясняешь родителям, чем отличается грипп от ОРЗ и как им следует лечить ребенка. Что при гриппе малыш будет чувствовать себя совсем не так бодро. Где-то в шутку переведешь, где-то построже поговоришь, но в любом случае моя главная задача — объяснить. Спокойно, доходчиво и подробно, — говорит Леля Нагимовна.

Это один из главных принципов работы доктора: всегда и всё объяснять родителям и обязательно рассказывать, чем болен ребенок, как протекает болезнь, чего предстоит ждать и к чему готовиться. Чтобы потом у них не возникало ни неоправданных ожиданий («дайте таблетку, от которой сразу все пройдет»), ни, наоборот, излишнего оптимизма («ребенок один вечер покашлял, а сегодня нет — отведу-ка я его в садик»). Нужно, чтобы мама четко знала: на период выздоровления нужно запастись терпением. Что при ОРЗ может периодически подниматься температура. Что при вирусном заболевании нужно ребенка отпаивать, отпаивать и отпаивать — и эффект придет, но не сразу, а через несколько дней. И тогда мама будет спокойна, она будет знать: все идет так, как должно быть.

— Как, например, вот сейчас: дети начали болеть коклюшем. Приходят к нам с кашлем, и после обследования мы сразу говорим родителям: ребенок будет кашлять очень долго, потому что процесс этого заболевания такой. Ждать быстрого излечения тут не надо, — говорит Леля Нагимовна.

«Вы-то защищены. А почему своих детей прививать отказываетесь?»

Кстати, о коклюше. Почему дети вообще болеют им в современной России, ведь от него существует прививка, внесенная в национальный календарь вакцинации? А ведь видят сегодня педиатры и другие «подвакцинные» заболевания, которые вновь поднимают голову. В прошлом году Леля Нагимовна впервые в жизни воочию встретилась с корью — заболел девятимесячный ребенок, прививать которого по возрасту было еще рано. Раньше таких детей защищал иммунологический щит в обществе — ведь привитыми были все взрослые и старшие дети, почти поголовно. А теперь в моде отказ от прививок, щит с годами тает — и заболевают дети, находящиеся под медотводом. В этом году в поликлинике было уже несколько случаев кори.

— Мы видим эту клинику, видим все классические симптомы кори. А ведь она очень опасна — и в остром течении, и в виде осложнений… Коклюш тоже все чаще встречаем. В Сибири я помню одного пациента с коклюшем — но это был ребенок с тяжелым сопутствующим заболеванием, он не прививался по медотводу. А здесь уже все чаще — и это классическая картина коклюша у непривитого ребенка: дети закашливаются до рвоты, до синевы, до красноты. Ребенок с прививкой тоже может заболеть, но такой тяжелой картины у него не будет, — объясняет педиатр. — В общем, все это мы видим, и это очень тревожит медицинское сообщество. Дети ведь страдают.

Доктор рассказывает: в первые годы ее работы в Сибири было множество случаев паротита (попросту говоря, свинки). Свинка кочевала из одного детского сада в другой, у детей были серьезные осложнения. Как только появилась вакцина, врачи обрадовались и стали ее активно использовать. И сразу увидели результат: заболеваемость пошла на спад, буквально на глазах количество случаев уменьшилось. Такая же история была с краснухой: как только детей начали прививать, заболеваемость просто сошла на нет.

— Это реально действует. Когда ты видишь это собственными глазами, это становится ясно как белый день, — вспоминает Леля Нагимовна.

Мы видим эту клинику, видим все классические симптомы кори. А ведь она очень опасна — и в остром течении, и в виде осложнений

Но, к сожалению, в современном обществе распространены антипрививочные настроения. Родители уверены, что прививка вызывает тяжелые заболевания, рассказывают байки о генно-модифицированных препаратах, которые призваны навредить их детям. Некоторые уверены, что лучше их дети приобретут естественный иммунитет, чем подвергнутся действию «страшно вредной» прививки.

— Вреда от прививок в тысячи раз меньше, чем от процесса приобретения естественного иммунитета. Лучше привиться, чем нет. Вот посмотрите: у нас сейчас в непривитых семьях дети болеют корью друг за дружкой. А ведь этого можно было бы избежать, но в какой-то момент мама приняла решение не прививать детей из непонятных соображений. У кого-то встреча с этой инфекцией может действительно пройти легко, как и надеются родители. Но у кого-то она проходит очень тяжело и оставляет за собой печальные последствия, — делится мыслями доктор.

Кстати, она рассказывает, что прямо сейчас медицинское сообщество всерьез обсуждает вопрос включения в национальный календарь прививок вакцину от ветряной оспы. Мы привыкли к тому, что у детей ветрянка проходит быстро и относительно легко, но доктор говорит: сегодня заболевание все чаще протекает тяжело. Все болеют по-разному, уже есть и осложнения: например, пневмония в результате ветрянки.

Так что педиатр уверен: вакцинировать детей нужно обязательно. Слишком высок риск тяжелых последствий, слишком быстро поднимают голову давно забытые инфекции, слишком опасно легкомысленно верить антинаучной информации и подвергать ребенка опасности. Добровольно. Вопреки мнению и огромному опыту врачей. На участке Лели Нагимовны есть пара десятков таких семей — процент небольшой от общего количества, но впоследствии и его хватит, чтобы стать очередной стрелой в тающий иммунологический щит общества.

— Мы с ними всегда разговариваем. Причем в большинстве таких случаев у самих родителей-то все прививки в детстве сделаны. А вот своих детей они не вакцинируют. И когда я задаю вопрос: «Вы-то защищены. А почему своих детей прививать отказываетесь?» — многие из них не могут на него ответить. Они просто не знают, как ответить, — грустно говорит доктор.

И когда я задаю вопрос: «Вы-то защищены. А почему своих детей прививать отказываетесь?» — многие из них не могут на него ответить

«Есть у нас дети, которые употребляют вейпы, причем их родители об этом знают»

Леля Нагимовна не может сказать, с какими детьми ей работать проще — с малышами или, к примеру, с подростками. Говорит, у каждого возраста свои особенности. Маленький ребенок не может сказать, что у него болит — и доктор в основном контактирует с его родителями, чтобы собрать анамнез, поставить диагноз и объяснить лечение. А у подростков уже складывается свое мнение: их порой нужно убеждать в необходимости обследоваться или ложиться в больницу на лечение. С 15 лет молодой человек имеет право ходить к педиатру без родителей, так что здесь врачу нужно уметь войти к нему в доверие, убедить в своей правоте и помочь сохранить здоровье. При этом подросток может и схитрить: например, умолчать в беседе с доктором о своих вредных привычках, тем самым смазывая картину. Кстати, Леля Нагимовна говорит, что электронные сигареты распространяются в подростковой среде в последнее время все сильнее:

— Есть у нас такие дети, которые употребляют вейпы, причем даже их родители об этом знают. Таким подросткам мы рекомендуем обратиться к психологу, чтобы тот помог избавиться от вредной привычки. И есть у нас дети, которые ходят к психологу, проходят курс лечения, чтобы уйти от этой зависимости.

Есть на участке дети из неблагополучных семей, к ним у педиатров внимание особое. К ним доктор и медсестра раз в месяц выходят на домашний осмотр — посмотреть, в каких условиях живет ребенок, нет ли у него каких-то жалоб. Если нужны какие-то обследования (по возрасту или по жалобам) — ребенка записывают к узкому специалисту или даже госпитализировать могут для дальнейшей диагностики. Например, если врач заподозрит гастрит или анемию — заболевания, характерные для детей, питание которых скудное или нерегулярное.

— Детей, которые нуждаются в оздоровлении, мы вносим в журнал и отправляем в санаторий по путевкам, которые нам выделяет горздрав. Соцзащита тоже работает в этом направлении: путевки на оздоровление получают дети из многодетных и малообеспеченных семей, — рассказывает врач.

Так что в сложных случаях детская поликлиника выступает не только как медицинское учреждение, но и несет социальную функцию.

«Центр речи не задействуется в процессе просмотра телевизора или игры в планшете»

За последние тридцать лет, по наблюдениям Лели Нагимовны, произошли определенные изменения в картине здоровья детей. Так, например, с появлением гаджетов и игровых приставок в повседневной жизни сразу подрос процент сколиоза и других нарушений осанки. Растет заболеваемость по офтальмологической линии — начались массовые проблемы со зрением у детей — все по той же причине.

— У маленьких детей стало диагностироваться много задержек речевого развития. Потому что опять-таки ушло общение внутри семьи — многие родители заменяют это на гаджеты. Это удобно: дали планшет ребенку — и он занят, сидит на одном месте и никого не беспокоит. Мелкая моторика не развивается: дети все меньше играют в пальчиковые игры, собирают пирамидки, играют в кубики и лепят из пластилина. Центр речи не задействуется в процессе просмотра телевизора или игры в планшете. Все это напрямую влияет на речевое развитие, — тревожно рассказывает доктор.

Но не все так плохо с современными родителями. Леля Нагимовна говорит, что все равно все они заинтересованы в том, чтобы ребенок был здоровый, счастливый… и умный. Водят детей и на подготовительные курсы к школе, и на многочисленные развивающие кружки, и в спортивные секции. Заботятся и, конечно же, очень любят.

Правда, с «развивашками» и спортом доктора тоже не советуют перебарщивать, чтобы не доводить ребенка до переутомления. Все-таки его нервная система и психика еще не окрепли, ему нужно разумное чередование отдыха и занятий, периодически маленькому человеку нужен покой.

— Иногда, когда родители перечисляют мне все, чем занимается их ребенок, я даже спрашиваю: «А дома-то вы ночуете иногда?» Потому что ну нет выходного у ребенка! Ведь сначала ему это нравится, он ходит на несколько кружков сразу и увлечен. Но потом родители начинают замечать: ребенок начал уставать, пропадает интерес, успехи стали падать. И тогда я подвожу их к тому, чтобы оставить что-то одно. Иногда едешь даже в автобусе, смотришь: бедный ребенок сидит, его бабушка везет в музыкалку. А он спит на ходу со своей скрипочкой…

Осторожными нужно быть и со спортом: ребенка, который серьезно занимается в секции, нужно регулярно обследоваться. Делать УЗИ, ЭКГ, потому что даже на ровном месте может возникнуть патология со стороны сердца, хотя ребенок еще даже ни на что не жалуется. Он себя нормально чувствует, активен, бодр, но медицинские обследования показывают: уже есть сбой. В таких случаях приходится, например, сменить активность — снизить ее или вообще выбрать другой вид спорта. К примеру, из хоккея уйти на плавание.

Иногда едешь даже в автобусе, смотришь: бедный ребенок сидит, его бабушка везет в музыкалку. А он спит на ходу со своей скрипочкой

Еще одна болевая точка в плане переутомления — старшие классы, подготовка к ЕГЭ.

— Особенно если подросток хорошо учится, собирается в престижный вуз и ему нужны высокие баллы. Очень часто такой ребенок и недосыпает, и питается как попало, в 11 классе у него нет выходных и каникул, потому что в это время он занят подготовкой к экзамену. И, конечно, стресс, нервозность. Возникают головные боли и даже периодические обмороки. Мы всегда говорим родителям, что главным правилом должен быть в таких случаях режим. Режим сна и питания нужно соблюдать неукоснительно. По будильнику вставать, по таймеру есть и ложиться спать. Давать отдыхать нервной системе, поставить жизнь подростка на рельсы регулярности, научить его правильно организовывать свое время. Это может уберечь его и от стресса, и от переутомления, — призывает доктор.

Точно так же режим важен и для первоклассника. Кстати, перед тем, как пойти в школу, нельзя пренебрегать процессом полной диспансеризации, назначенной на это время. Доктор напоминает, что начало учебы в школе становится стрессом для ребенка, и к этому малыша надо подготовить и физически, и морально. Все эти вопросы педиатр обговаривает с родителями пациентов на участке.

«Мы для своих пациентов — члены семьи»

Дети — особый контингент пациентов. Они могут быть капризными на приеме, несговорчивыми, испуганными. Не всегда ведут себя идеально. Но на то они и дети, разводит руками доктор. И никакого раздражения в такие моменты у педиатра не возникает — да и не должно возникать.

— Нам еще в институте на втором курсе, профессор говорил: «Вы идете к детям. Это не кукла и не взрослый человек, который сел и повернулся по вашей просьбе так, как вам надо. Вы должны научиться послушать и осмотреть его в любом положении и в любом состоянии». Так что если ребенок напряжен, не настроен на сотрудничество — мы умеем с этим работать. Где-то отвлечешь его, где-то поиграешь, развлечешь. Погремушкой потрясешь. Мальчику машинку интересную покажешь. Девочке платьишко похвалишь или заколочку. А иногда я от обратного иду. Говорю: «Поплачь, пожалуйста. Да погромче. Покричи, покричи». И большинство из них сразу удивляются и замолкают: как это так? Что происходит-то? Почему их никто не успокаивает? В этот момент, когда ты поймала этот эффект неожиданности, нужно успеть быстренько его послушать, например. Или горло посмотреть, — рассказывает Леля Нагимовна.

Еще одна немалая часть работы участкового педиатра — патронаж новорожденных детей. Доктор приходит к малышу и подробно рассказывает новоиспеченным родителям, как ухаживать за ребенком, чем объясняются его реакции, почему он может плакать, что означают его жесты или кряхтение. Показывает, как облегчить состояние малышу. И всегда остается с мамой на контакте — дает свой номер телефона, по которому доступна постоянно. Бывают и курьезы. Например, одна мама как-то спросила, есть ли в поликлинике ночная медсестра. Доктор удивилась: зачем? «Мне нужен кто-то, кто поможет с ночным кормлением», — объяснила мамочка. Пришлось ее разочаровать: ребенок ваш, и уход за ним — ваша личная первоочередная задача.

Поток сообщений и звонков от родителей у участкового педиатра практически не иссякает — и в будни, и в выходные дни. Мы спрашиваем доктора: «А живете-то вы когда?»

— В промежутках между сообщениями, — смеется Леля Нагимовна. — Для этого ведь и даешь свой номер, чтобы тебе писали. Сориентируешь маму, успокоишь ее, дашь совет. Если, к примеру, что-то непонятное происходит в выходные дни, лучше если родители пациента мне оперативно напишут, чтобы я, например, посоветовала им вызвать врача. Своевременная реакция очень важна, чтобы не упустить время, если вдруг начинается какое-то заболевание. Лучше мне напишут в субботу, чем постесняются и дождутся понедельника, когда болезнь уже успеет спрогрессировать. Я за то, чтобы мама была активной в этом плане. В моем понимании это и должно быть так.

Мы для них члены семьи. Мы знаем их проблемы, они секретами своими с нами делятся — я же врач, мне можно рассказать все

Но, по словам доктора, родители понимающие и по пустяковым случаям педиатра не беспокоят, злоупотреблений нет. И если пишут по выходным — то, как правило, с предварительными извинениями.

— Иногда даже если в субботу или воскресенье никто не пишет, удивляешься даже: «А где все?» У педиатров, мне кажется, особые отношения выстраиваются с семьями пациентов. Мы живем с ними. Растем с пациентами. Потом их женим и растим уже их детей. Мы для них члены семьи. Мы знаем их проблемы, они секретами своими с нами делятся — я же врач, мне можно рассказать все…

«Мама ребенка должна видеть, что ты ее слушаешь и слышишь»

Но мама маме рознь. Бывает и так, что она взвинчена, и на приеме не так вежлива и не так благожелательна в поведении с педиатром, как хотелось бы. Леля Нагимовна говорит: главное — не входить самой в эту волну.

— Я же вижу: ей надо выговориться. Надо ее выслушать, посмотреть в глаза, где-то кивнуть согласно. Она должна видеть, что ты ее слушаешь и слышишь. И после этого нужно спокойно разобрать вместе с ней этот негатив. Задать вопрос: «А почему вы думаете, что это вот так? Может быть, дело обстоит по-другому?» Если ты спокойна, конструктивна и позитивна, если не поддаешься на нервозность и не позволяешь себе выдать ту же реакцию — успокаивается и мама, — объясняет врач.

Правда, в этом есть другая проблема: недостаток времени. На прием выделяется не так много минут, чтобы успеть поговорить по душам со всеми. Приходится балансировать. Кому-то хватает двух минут (например, на то, чтобы взять справку), а с какой-то мамой нужно и двадцать минут посидеть, чтобы донести до нее все, что нужно. Ну и номер телефона доктор оставляет именно с этими целями: чтобы мама смогла задать вопросы, которые забыла или не успела во время приема.

Подход к каждому родителю свой. За много лет работы Леля Нагимовна уже видит людей встроенным «психологическим рентгеном». Понимает: вот эта мама сразу будет договороспособной, она выполнит твои рекомендации. А вот с этой нужно поговорить построже, посуше — к ней нужен такой подход. Педиатры бывают и «белыми и пушистыми», и, если это необходимо, строгими. Даже жесткими. Все это — во благо маленького пациента.

Когда Леля Нагимовна сталкивается со сложными случаями, с тяжелыми диагнозами, она, перенаправив ребенка в больницу или на дальнейшие обследования к узким специалистам, тем не менее не перестает о нем думать.

— Уже и домой с работы уйдешь — а все равно болеешь за этого ребенка, думаешь о нем. Маме его напишешь вечером, спросишь, как дела, что сказали врачи в больнице, какое лечение назначили. Переживаешь за него дальше, не можешь забыть про него.

Так что доктор остается доктором 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

«Нам болеть нельзя, маме нужно работать!»

А как педиатр растила собственных детей? Удавалось ли точно соблюдать собственные рекомендации? Леля Нагимовна улыбается:

— Нам в этом плане очень повезло: мои дети росли здоровыми. Просто я им сразу сказала: «Нам болеть нельзя, маме нужно работать!» В три года, как положено, шли в садик, в семь — в школу. Я следила за режимом, конечно. Ели по режиму, у меня никто не отказывался! Всё как у всех — так и выросли.

Доктор выглядит очень молодо: она стройная, подтянутая, с веселыми глазами. Это не случайность: Леля Нагимовна с мужем стараются отдыхать активно. Ходят в бассейн, зимой в почете у семьи коньки и лыжи, летом в любую погоду гуляют по городу. На диване отдыхать — это скучно. Когда семейство еще только приехало в Казань, они с младшим сыном часто просто садились на случайный автобус, уезжали куда-нибудь подальше и бродили там по улицам, рассматривали разные части города и всегда находили для себя что-то интересное. На выходные Сафиулины часто уезжают в какой-нибудь другой город. Они легкие на подъем: могут поехать в Ижевск, только чтобы сходить в зоопарк. Или в Елабугу, Чистополь, Болгар — погулять. В общем, смена декораций для них — залог полноценного отдыха.

На наш традиционный вопрос о том, что держит доктора на участке 36 лет, за что она любит свою работу, такую ответственную и непростую, Леля Нагимовна отвечает:

— Люблю свою работу за общение. С коллегами и, конечно, со своими пациентами и их семьями. Мне важно постоянно быть в движении. Я вижу, как растут наши дети, куда они поступают, кем они становятся (кто-то, глядя на нас, идет в медицину!). Мы живем в том числе и их интересами. Это все большая семья. Пусть нагрузка постоянно растет и требования к участковым педиатрам ужесточаются. Иногда бывает тяжело — но в результате все равно приходим к общему знаменателю.

В частную клинику тоже не хочу — хотя меня звали туда работать. Я всегда отказываюсь. Смеюсь: «Я там плесенью покроюсь»

Среди негативных моментов на участке, которые хотелось бы изменить, педиатр говорит: на прием выделяется 10 минут по регламенту. Этого очень мало для вдумчивой беседы и постановки правильного диагноза. Конечно, каждый участковый педиатр мечтает о том, чтобы это время было увеличено.

Позитивная, спокойная и собранная, доктор располагает к себе. И непонятно, что в ее деятельности первично: та внутренняя энергия, которая исходит из нее самой, или же она сама подзаряжается от своих пациентов. В заключение нашего разговора Леля Нагимовна говорит:

— Я никогда всерьез не рассматривала вопрос о том, чтобы куда-то уйти. Не хочу в стационар. В частную клинику тоже не хочу — хотя меня звали туда работать. Я всегда отказываюсь. Смеюсь: «Я там плесенью покроюсь». Мне нравится здесь, на участке. Нравится быть в потоке и постоянно помогать нашим детям.