«Что за глупые утверждения, что в Казани должны сосредоточиться на изучении татарского, исламского?»

«Кафедра исламоведения уже не единственная — и в Петербурге есть направления»

На фоне разгоревшегося скандала вокруг кафедры татароведения Института международных отношений, истории и востоковедения несколько в стороне осталось исчезновение из названия еще одного «реликта» — исламоведения. Так, в рамках «оптимизации» кафедра востоковедения и исламоведения, скорее всего, превратиться в кафедру востоковедения и африканистики. Правда, само руководство института, в отличие от преподавателей кафедры, не видит в этом ничего страшного.

— Это переименование не страшное на самом-то деле. Я объясню. Все почему-то пишут, надо же — единственная в России кафедра исламоведения. Она уже не единственная — и в Петербурге есть направления, и мы этим очень активно занимаемся и очень авторитетными стали за последние годы, — рассказывает «Реальному времени» директор института Рамиль Хайрутдинов. — У нас создан специально и выделен под исламоведческие программы и проекты так называемый центр превосходства, вы проходили его на втором этаже. Это все пространство и есть исламоведение, объединяющее в себе и центры, и кафедры. Речь идет о том, что его даже возглавляет известный исламовед Виталий Вячеславович Наумкин, это президент Института востоковедения РАН, и он является нашим сотрудником, работает в нашем институте. Мы ее укрупнили, выделили как особую единицу. У нас есть центр «Исламика», внутри него — ресурсный центр, различные лаборатории. Все это позволило нам всю науку серьезную по исламоведению и все проекты связанные выделить.

Мы ее укрупнили, выделили как особую единицу. У нас есть центр «Исламика», внутри него — ресурсный центр, различные лаборатории

«Что за глупые утверждения, что мы в Казани должны сосредоточиться на изучении татарского, тюркского, исламского?»

По словам Хайрутдинова, кафедра, помимо исламоведения, вобрала в себя специалистов направления работы, которое обозначено во всех стандартах «востоковедение и африканистика». Кафедра укрупнилась, «туда влились специалисты, которые позволяют говорить о том, что она стала только мощнее». На вопрос корреспондента «Реального времени», не уйдет ли исламоведение на второй план, Рамиль Равильевич отвечает достаточно эмоционально:

— О чем вы говорите? Нет ни первого, ни второго плана в науке. Все науки самодостаточны, все они уникальны. Внимания у меня, как руководителя, [хватит] для поддержки каждого. Что за глупые утверждения, что мы в Казани должны сосредоточиться на изучении татарского, тюркского, исламского? Ничего подобного. Мы федеральный университет, они для нас важны и значимы, живем в многонациональной республике. Мы их поддерживали и будем поддерживать – это наш флагман, наша «фишка». Но при этом мы изучаем всю историю. Мы крупное заведение, мы не можем замыкаться на одной проблематике. Знаете, в чем наше преимущество? Мы вписываем татарскую культуру, тюркскую культуру в общемировой контекст.

Еще раз говорю, от изменения названия мало что меняется. Тем более, что название не меняется. Исламоведение в названии присутствует, оно в специализированном центре, в котором сосредоточены все лучшие умы.

— А переименование в кафедру африканистики что даст?

— Само название «востоковедение и африканистика» полностью соответствует направлению подготовки, и появляется дополнительная возможность участвовать в грантах и проектах.

Мы крупное заведение, мы не можем замыкаться на одной проблематике. Знаете, в чем наше преимущество? Мы вписываем татарскую культуру, тюркскую культуру в общемировой контекст

— Но речь идет о том, что у нас африканистика развита не так хорошо. В частности, не хватает ученых, занимающихся этой темой…

— Я вам объясню. Сейчас мир интернационален. Нам не нужно, чтобы они жили и работали здесь. Корейский язык и историю Кореи нам преподают корейцы, которые находятся в Корее в это время. Часто мы приглашаем носителей языка, кроме того, мы практикуем дистанционное обучение, то есть речь идет о том, что человек, находясь в Корее, Китае, может использовать «Скайп» и работать у нас.

Исламоведение было, есть и остается. Научные направления не зависят от названия — или они есть, или их нет. А мы занимаемся изучением исламоведения серьезно и глубоко, мы одни из лучших – Москва, Питер, Казань. Говорить о том, что у нас это направление исчезнет от переименования… Учебные планы есть, студенты поступили – как это можно отменить? Кафедра восточных языков и культур войдет в кафедру востоковедения. Все останутся на своих местах. Все будет точно так же. Не будет так называемых начальников.

— А есть студенты, которые занимаются африканистикой?

— Конечно, уже второй год набираются. Группы небольшие, до восьми человек.

«Мы активно развивались, но ситуация стала меняться, когда мы совместились с Институтом истории»

В то же время своей точкой зрения на реформы в институте поделился один из сотрудников оптимизируемой кафедры исламоведения Евгений Хамидов. Предлагаем его размышления вниманию наших читателей:

— Наша кафедра была основана 5 лет и 4 месяца назад. Из Москвы был приглашен Беккин Ренат Ирикович, который и занялся открытием новой кафедры. Он собрал коллектив, который был согласен работать на кафедре, к тому моменту еще не существующей. Фактически создали эту кафедру с нуля, мы получили лицензию на преподавание по новой специальности «зарубежное регионоведение», которой до этого еще не было в Казани. Долго с нашими коллегами из разных городов мы думали, какая специальность, какое направление будет лучше подходить для подготовки исламоведов. В итоге решили остановиться на зарубежном регионоведении. Когда мы только открывали кафедру, первоначально она называлась кафедрой зарубежного регионоведения, то есть без добавления слова «исламоведение». И только через несколько месяцев на заседании ученого совета университета голосованием было принято решение добавить к названию кафедры еще и «исламоведение».

Евгений Хамидов: «Фактически создали эту кафедру с нуля, мы получили лицензию на преподавание по новой специальности «зарубежное регионоведение», которой до этого еще не было в Казани». Фото kpfu.ru

Мы активно развивались, но ситуация стала меняться, когда мы совместились с Институтом истории. Тогда тоже при слиянии институтов было принято решение слить вместе еще и несколько кафедр. С момента открытия кафедры, начала обучения студентов по открытому нами направлению зарубежное регионоведение продублировали еще на двух других кафедрах Института истории и начали набирать студентов по этому же направлению. После слияния с Институтом истории нас объединили с кафедрой истории и культуры стран Ближнего Востока, и наша кафедра стала называться кафедрой востоковедения и исламоведения. А специальность «зарубежное регионоведение», документы по которой мы полностью подготовили и которой до этого не было в Татарстане, у нас просто забрали и передали на другую кафедру. Сказали, что раз уж мы объединились с кафедрой истории и культуры стран Востока, то будем преподавать по учебным планам этой кафедры. Когда Институт международных отношений и востоковедения присоединяли к Институту истории, только наша кафедра выступила с предложением оставить слово «востоковедение» в названии института, аргументируя это тем, что Казань – это родина российского востоковедения. Тогда руководство выступало с объяснениями, что нет разницы, как называется институт, в котором мы работаем, никто ничего не теряет. Тогда наш тезис звучал так: если нет разницы, как называется институт, тогда нужно оставить прежнее название, потому что для нас это важно.

«За годы существования нашей кафедры Казань стала восприниматься как исламоведческий центр»

Сейчас происходит похожая ситуация: кафедры внутри института объединяются, кто к кому конкретно присоединится, неизвестно. Никаких документов нет, поэтому как будет называться кафедра и что будет на следующий учебный год, неизвестно. Но какие бы изменения ни произошли, для нас принципиальным является сохранение слова «исламоведение» в названии кафедры.

Этому есть ряд причин. Во-первых, мы единственная кафедра исламоведения в России, не считая кафедр с таким названием, которые были открыты в духовных семинариях, то есть неакадемических учебных заведениях. Во-вторых, российское исламоведение в той или иной форме зародилось в Казани вместе с востоковедением, как одним из его разделов. Мы хотим сохранить роль Казани в мировом научном сообществе. Мы многое потеряем, если название канет в Лету. За годы существования нашей кафедры Казань стала восприниматься как исламоведческий центр. Мы ежегодно проводили большой международный научный форум «Ислам в мультикультурном мире», который фактически стал площадкой для встречи ведущих специалистов по исламу. И в-третьих, кафедра представляет собой единый коллектив, который занимается системной подготовкой студентов. Другими словами, обеспечивает комплексный подход при обучении исламоведению, который не могут дать исследовательские центры.

Евгений Хамидов: «За годы существования нашей кафедры Казань стала восприниматься как исламоведческий центр. Мы ежегодно проводили большой международный научный форум «Ислам в мультикультурном мире», который фактически стал площадкой для встречи ведущих специалистов по исламу». Фото kpfu.ru

Например, Центр превосходства «Исламика» и ресурсный центр по развитию исламского и исламоведческого образования первоначально открывались как структуры, поддерживающие работу нашей кафедры. Ресурсный центр должен был заниматься методическим обеспечением кафедры и работой с федеральной целевой программой по исламоведению, а центр превосходства должен был помогать в привлечении ведущих специалистов по исламу. То есть центры и не должны были готовить студентов-исламоведов. На мой взгляд, если мы изменим название кафедры, это нанесет ущерб престижу университета, потому что мы лишимся уже узнаваемого бренда: к нам уже третий год целенаправленно приезжают студенты с Дальнего Востока, Урала, Кавказа, Средней Азии, потому что они хотят получить классическое исламоведческое образование.

«Важно, чтобы на кафедре работали единомышленники»

Вопрос в том, какие цели ставит университет. Если мы ставим цель воспитать исламоведов, то это невозможно сделать в рамках центров в принципе. Преимущество кафедры в том, что она занимается комплексным обучением. Например, тот же самый Беккин еще до работы в Казанском университете приглашался к нам в университет для чтения серии лекций по исламской экономике. Само собой, специалистов, которые обучались только исламской экономике, довольно сложно сравнить с выпускниками нашей кафедры, у которых Беккин преподавал на протяжении всех четырех лет и вел не только исламскую экономику, но и целый ряд других дисциплин. Соответственно, их квалификация намного выше. И так с любой специальностью: если есть системность, структура подхода, студенты будут более квалифицированными. Обучение в рамках центров больше подходит для курсов повышения квалификации. Более того, вопрос с комплексной подготовкой исламоведов сегодня становится особенно актуальным в связи с открытием Булгарской исламской академии. На сегодняшний день только наша кафедра может обеспечить эту академию специалистами.

Пока никаких официальных документов нет, что ждет кафедру – неизвестно. Но для нас имеет большое значение, помимо названия кафедры, ее состав. Важно, чтобы на кафедре работали единомышленники, которые занимаются исследованиями в едином направлении, говорят на одном языке и представляют собой сплоченный коллектив.

• 

  Рафик Мухаметшин ректор Российского Исламского университета, доктор политических наук, профессор

  Плюсом может быть то, что будут собраны специалисты с единым профилем, которые могут стратегическое направление кафедры выстраивать. Да, я слышал, что кафедра не будет называться кафедрой исламоведения. Но сейчас очень трудно говорить, к чему это приведет, что будет приоритетным на этой кафедре. Может, исламоведение сохранит свое лицо. Туда присоединили и специалистов по арабскому языку, может, там другое направление будет приоритетным. Но я думаю, что сегодня никто даже в КФУ не сможет сказать, что кафедра будет эффективно функционировать, какие специалисты будут ведущими. Мне сказать со стороны, что там будет происходить, очень сложно.

  Смена названия вызывает опасения, потому что после укрупнения, слияния некоторые кафедры исчезают, сложно сказать, как в новом коллективе будут работать преподаватели — это создает проблемы в выстраивании взаимоотношений, проблемы в выстраивании этого мини-коллектива внутри большого коллектива.

  Я не думаю, что интерес к исламоведению ослабнет, потому что есть определенный спрос, определенные традиции, есть конкуренция, есть устоявшиеся школы федерального университета. Университет участвует в программе углубленного изучения ислама, поэтому КФУ никак не может отказаться от исламоведческого направления. Это уже изначально заданная тема. Тем более в таких новых направлениях, как африканистика, как можно конкурировать с Московским государственным университетом, Санкт-Петербургским университетом? Найти свою нишу, открыв новую кафедру, довольно сложно, поэтому я думаю, те, кто объединяет и создает новые структуры, это прекрасно понимают. Я не думаю, что у них есть иллюзия, что, открыв новую кафедру, они смогут с кем-то конкурировать. Для этого нужно иметь хороших специалистов. А африканистика, по крайней мере в федеральном университете, никогда широко не развивалась. Здесь исторически были другие направления: монголоведение, китаеведение, востоковедение в классическом понимании, в меньшей степени исламовдение. Учитывая, что федеральный университет участвует в программах, я не думаю, что в Татарстане исламоведение где-то затеряется, по крайней мере оно не должно исчезнуть.