«Муфтий, пользуясь положением, торговал должностями мулл, заработав на этом много денег»

Новый тип чиновника

В татарском обществе, помимо чиновников различных присутственных мест, был еще один тип служащих, местом работы которых являлось Оренбургское магометанское духовное собрание. Это учреждение, созданное еще в конце XVIII века, в течение последующего столетия утвердилось как бюрократический орган государства.

Только в 1917 году верующие смогли самостоятельно избрать муфтия — Галимджана Баруди. Во главе духовного органа, контролирующего многие стороны жизни мусульман Европейской части России и Сибири, стоял муфтий, его заместителями являлись казыи (судьи).

Здесь мусульманские священнослужители сдавали экзамены на звание муллы, разрешались спорные бракоразводные и наследственные дела, отсюда распространялись различные циркуляры и прошения, исходящие от центральных органов управления. Еще с конца XVIII века служители Оренбургского магометанского духовного собрания пользовались особым правом отдыха по пятницам.

Ставленники госвласти

Во главе Оренбургского магометанского духовного собрания всегда стояли ставленники высшей государственной власти, поэтому они часто не имели должного духовного образования. Муфтиями становились бывшие военные, чиновники и т.д. Например, 22 января 1886 года в доме мензелинского градоначальника А.Г. Попкова состоялся прощальный обед в честь Мухамедьяра Шарыкевича Султанова, назначенного муфтием Оренбургского магометанского духовного собрания. До отъезда в Уфу М.Ш. Султанов служил городским мировым судьей в Мензелинске. В торжественном обеде приняли участие его сослуживцы и местные чиновники. До работы мировым судьей будущий муфтий служил в башкиро-мещеряцком войске, а в 1861-1866 годы являлся кантонным начальником в Мензелинском уезде.

«Старик, наконец, не выдержал, встал и обратился к чиновнику для особых поручений: «Передайте вашему начальнику, что таких, как он, губернаторов в России 53 человека, а таких, как я — всего двое; так поступать неприлично!». На фото rdum.info Муфтий М.Ш. Султанов

В этой связи очень любопытным представляется случай, описанный писателем С. Минцловым. Муфтий М.Ш. Султанов, прослуживший к тому времени на этой должности около двадцати лет, пришел на прием к уфимскому губернатору И.Н. Соколовскому. Писатель подчеркивает, что «это глава местного мусульманского духовенства, старик, человек, окончивший университет, и весьма почтенный сам по себе». Главу Магометанского собрания провели в приемную, но губернатора он так и не дождался. Через два часа ожидания муфтий предпочел покинуть губернаторский дом. «Старик, наконец, не выдержал, встал и обратился к чиновнику для особых поручений: «Передайте вашему начальнику, что таких, как он, губернаторов в России 53 человека, а таких, как я — всего двое; так поступать неприлично!».

В отличие от мулл, которые жили исключительно за счет пожертвований своих прихожан, муфтий и казыи получали фиксированное жалованье, поэтому могли себе позволить комфортные условия быта. Тем более многие из них изначально имели определенный материальный достаток. Например, тот же Мухамедьяр Султанов владел имением в Мензелинском уезде. Сельскохозяйственную продукцию он реализовывал и в Уфе. Так, в 1900 году «мясо английских баранов (метисов) из имения муфтия Султанова» продавалось прямо в Магометанском духовном собрании.

Злоупотребление духовным саном

Однако кроме основного заработка некоторые служащие этого учреждения злоупотребляли предоставленной властью и были не прочь за свои обязанности получать еще и дополнительные денежные средства от просителей.

Ученого-богослова, казыя Р. Фахреддина в татарской прессе анонимный корреспондент называл «человеком, служившим бюрократом в Духовном собрании». Фото кичучат.рф

«В народе ходят слухи, что муфтий, пользуясь положением, торговал должностями мулл, заработав на этом много денег, — писал татарский богослов Ш. Марджани о Мухаммаджане Хусейнове, занимавшем эту должность в конце XVIII века. — Когда он умер, у него было 50 тысяч рублей, над которыми он и отдал Богу душу». Действительно, на этого муфтия было написано несколько жалоб от разных мулл. По факту взяточничества проводилось специальное следствие. Но М. Хусейнов был приближен к чиновникам Губернского правления, проводившим следствие, и поэтому дело было приостановлено.

В результате такие поведенческие установки серьезно портили репутацию как конкретной личности, так и в целом любого человека, занявшего в дальнейшем должность муфтия или же казыя. Так, ученого-богослова, казыя Р. Фахреддина в татарской прессе анонимный корреспондент (за псевдонимом скрывался казанский купец А. Сайдашев) называл «человеком, служившим бюрократом в Духовном собрании».

Бюрократическая контора ОМДС

Назначение муфтиев, а не народное избрание, также добавляло определенный негатив в оценке их роли и места в мусульманском обществе. Кроме того, огромная подведомственная территория, двуязычие документооборота и небольшое число служащих Оренбургского магометанского духовного собрания, действительно, способствовали тому, что и в этом учреждении появлялись проблемы бюрократического характера.

Так, ревизоры обнаружили, что в Собрании «большое количество нерассмотренных дел», некоторые из которых лежали до 12 лет. В этом отношении религиозное учреждение ничем не отличалось от остальных государственных служб и даже органов самоуправления.

Сила — на стороне чиновника

Таким образом, государственных служащих конца XIX — начала XX века, взаимодействовавших с татарским обществом, можно подразделить на несколько групп: это чиновники гражданского ведомства христианского вероисповедания, чиновники-мусульмане того же ведомства, служители и служащие Оренбургского магометанского духовного собрания.

Любопытно, что в татарской народной словесности нет разграничения образа чиновников на «своих» и «чужих», по признаку веры и языка. Оценивались лишь общие качества человека, наделенного определенной властью. Например, выделялись типы честного чиновника и взяточника.

Конечно, доминировали пословицы, оценивающие государственных служащих в негативном ключе. Это и их равнодушие, мздоимство, ограниченность взглядов, неоправданное особое положение и корпоративность. Например, одна из пословиц гласила: «Түрдә утырган түрә бүрәнә аркылы бүре күрә» (Высокопоставленный чиновник даже сквозь стены видит волка, т.е. видит не то, что есть; выдает желаемое за действительное).

Фольклор являлся результатом народного опыта, все эти факты в действительности имели место. Если в баитах был лишь намек, то в пословицах содержались прямые рекомендации не ссориться с чиновниками, не перечить им, даже если ты прав, а они ошибаются.

Сила всегда на стороне чиновника — основной посыл некоторых пословиц. «Мөһерле кешедә миһырбан юк» (У человека с печатью нет милосердия), — звучала одна из пословиц.