КЭФ-2016: «Углеводородная модель роста умерла, скончалась!»

«Грефовские призраки-птенцы» на Красноярском форуме

Главное событие Красноярского экономического форума (КЭФ) — программные заявления чиновников и экспертов на пленарном заседании «Стратегия 2030» — затмил прошедший перед ним деловой завтрак на тему «Геополитические тренды и образ будущего России». Уже по тематике ясно, что «завтракающие» на совещании в 10 утра фактически отчасти предваряли темы «пленарки».

По сути же, деловой завтрак носил характер футурологический: своими предсказаниями о том, каким будет мир (и какой должна быть Россия в мире) в недалеком будущем, делились с публикой, в числе которых был и корреспондент «Реального времени», спикеры самого разного профиля. Формат деловых завтраков в России продвигал одно время Герман Греф. Они проходили на Петербургском и Сочинском форумах в стенде-экспозиции Сбербанка, который возглавлял бывший министр экономического развития РФ. На Гайдаровском форуме в Москве мы видели его уже на сцене: завтрак в 2012 году был не завтраком в прямом смысле этого слова: на сцене Греф дискутировал без чашечек кофе с Эльвирой Набиуллиной. Завтраки Грефа обычно проходили рано утром (в 8-9 утра). Завтрак на КЭФ-2016 без Грефа стартовал чуть позднее 10 утра — можно предположить, в силу разницы часовых поясов (Красноярск живет на 4 часа «раньше» Москвы), отчего многие его участники к 9 утра (5 утра по Москве) могли просто еще не проснуться…

Главным спикером завтрака на КЭФ был вице-премьер РФ Аркадий Дворкович, модератором — вместо Грефа — публицист и профессор факультета медиакоммуникаций Высшей школы экономики Александр Архангельский (на «пленарке» рискнувший выступить против политического тренда властей РФ — с антипатерналистских и антипатриархальных позиций). Архангельский открыл дискуссию, когда Дворкович еще завтракал и, жуя, незаинтересованно слушал говорящего о чем-то Андрея Клепача, заместителя главы МЭРТ РФ с февраля 2008-го по июль 2014-го, освобожденного от должности, к слову, по собственной просьбе.

«Случилась революция маленькая: углеводородная модель роста умерла, скончалась!»

Архангельский первым попросил выступить Дмитрия Белоусова (брата Андрея Белоусова, который — сюрприз — тоже возглавлял МЭРТ РФ в 2012-2013 годах), заведующего Лабораторией анализа и прогнозирования макроэкономических процессов, 5 лет назад участвовавшего в разработке неудачной стратегии «2020». Белоусов, тут же бросившись с места в карьер, вбросил в обсуждение лозунг, популярный сегодня и у нас, и на Западе.

— Случилась революция маленькая: углеводородная модель роста умерла, скончалась! — заявил он, ничуть по этому поводу не скорбя. — Ренты [нефтяной] в этом году не будет. Это первый сегодняшний тренд. Тренд номер два — технологическая революция. Мы стоим на пороге быстрых технологических изменений. Старые возможности закрываются — также, как когда-то исчезло производство пишущих машинок, сегодня умирают одна за другой устаревшие индустрии. На горизонте 2030-2035 работа супераккумуляторов позволит резко снизить потребление энергоресурсов. Тратить топлива мы станем меньше. Пикового спроса на углеводородное топливо больше не будет. Сегодня уже происходит резкое сжатие топливных рынков.

Внезапно Белоусов чуть не дезавуировал свой смелый антинефтяной поход, признавшись, что наличие на финансовых рынках множества аналитических роботов (участвующих в торговле и мгновенно реагирующих на изменения, покупая и продавая акции) — «головная наша боль». Он с сожалением вспомнил, как в нулевых чиновники РФ бились за иностранные инвестиции, но в итоге иностранные инвесторы как вывозили больше денег, нежели ввозили, так и вывозят. По мнению Белоусова (он, в свою очередь, цитировал вице-премьера Дворковича), это тоже опыт, хотя и негативный: теперь, мол, в правительстве знают, что к чему. Означает ли это, что тренд на участие иностранных инвестиций в российской экономике будет сломлен, он, впрочем, не сказал.

«Экономические пифии», китайское эхо и четвертая промышленная революция

Вторым в роли пифии, бабы Ванги или Нострадамуса выступил Евгений Кузнецов, директор проектного офиса, член правления ОАО «РВК». В действительности на завтрак его позвали потому, что в 2006 году он создал «Фонд содействия развитию науки, образования и медицины», реализовавший «серию общественных кампаний в области медицины и здравоохранения и разработавший ряд концепций в области государственного развития». Кузнецов тоже не скупился на громкие слова. Вообще, на экономических форумах это любят: чем революционнее и рискованнее предсказание, тем сильнее «экономическая пифия» привлекает к себе внимание (чем-то в этом роде во внефорумской медийной реальности любят заниматься такие экономисты, как Михаил Хазин). Насколько предсказания окажутся реальными на самом деле, все равно узнают только лет через 15, когда неверные предсказания, не говоря про их авторов, забудутся. Начал, однако, Кузнецов с банальной, но, при всей ее очевидности, очень верной сентенции: «Попытка любой индустрии сохранить статус-кво обречена на провал».

— Симптомы, которые обычно сегодня замечают только на нефтяном рынке, на самом деле проявляются на всех рынках [читай: и у соседей коровы дохнут, — прим. ред.]. Но ключевых игроков не волнует спокойное развитие, их волнует дисбаланс, — заявил он.

По его мнению, побеждают не те, кто спокойно плывут из гавани в гавань, а те, кто надеются на шторма и перемены и всякий раз умеют оседлать волну, что необходимо сделать и России, тем более что сегодня, считает Кузнецов, — «четвертая промышленная революция», и как предыдущие приводили к напряженности и мировым войнам, от нее тоже следует ждать революционных изменений («революционный» был любимым эпитетом в устах экспертов форума). Дисбаланс, по его словам, имеет серьезные политические последствия: меняются правила игры. Возьмем робототехнику. По разным оценкам, участие роботов в промышленном производстве лишит работы 77% китайцев. В Британии эта цифра — 35%, в США — 45%. К слову, близость Красноярского края к Китаю — в его аэропорту есть, помимо английских надписей, и иероглифы — на КЭФ сказывалась: Китай вспоминали чуть ли не по каждому поводу. Сыграла роль и «вина» Китая в нынешнем кризисе (именно торможение китайской экономики потащило за собой цены на нефть), и то, что Россия оказалась на похожих по кризису позициях с Поднебесной.

Впрочем, Кузнецов из всех пифий был самым осторожным, он лишь единственный раз, поднявшись на цыпочки, заглянул за горизонт, заявив, что «мы столкнулись с изменениями в природе человека», теперь «можно корректировать генетический аппарат живого существа» и «геном человека сегодня меняется». Вообще же, сегодняшняя «революция» — это период очень быстрых, глубоких и трудно прогнозируемых изменений, заключил он, и многие процессы в принципе буквально неконтролируемы (то есть если что, с предсказателя все взятки гладки: всегда может появиться очередной форс-мажорный «джокер»).

«Столыпинский» Клепач: выпады против Кудрина и Сунь Бинь

— Вдохновляюще и пугающе одновременно! — пробормотал впечатленный Архангельский и попросил выступить Клепача (возможно, успокоения ради — все-таки бывший чиновник и может обойтись без «коррекции генетического аппарата»).

Архангельский чуть ли не саркастически поинтересовался, не Клепач ли был одним из инициаторов закона о стратегическом планировании «в эпоху трудно планируемых стратегических сдвигов»? И, зайдя с козырей, тонко намекнул на нынешнюю «консервативную» позицию бывшего «грефовского птенца» (Клепач вместе с Глазьевым состоят в Столыпинском клубе, одно название которого должно приводить Германа Оскаровича в ужас), могущую сыграть определенную роль в предсказаниях, особенно катастрофического порядка:

— В какой мере прогнозирование зависит у экономистов от идейной позиции? Возможно ли примирение прогнозистов либеральных, консервативных, националистических?

— Ну, не я инициатор закона, — сразу попытался уйти Клепач от ответственности, заявив, что его лишь пригласили разрабатывать его по поручению президента Путина. — Роль сыграли регионы, поставившие вопрос о планах и прогнозах. Было много споров у нас с тогдашним министром финансов Кудриным, который оппонировал нам. А сейчас сам активно обсуждает роль стратегического управления! — сделал выпад по адресу своего давнего противника экономист.

Клепач, как последовательный «столыпинец», провел параллели с Сунь Бинем, китайским стратегом и военным теоретиком IV века до нашей эры, заявившим, что «стратегия без тактики — очень медленный путь к победе, но тактика без стратегии — это суета перед поражением».

— У нас тактика вроде есть, но насколько мы этой тактикой решаем стратегическую задачу развития законов страны? Неважно сегодня, либеральная или консервативная идея — определения сами по себе расплывчаты! Проблема в том, какие рецепты есть, — заявил он.

Клепач: «Консерватизм означает, что мы остаемся верны сами себе!»

Но, заявив об этом, Клепач тут же пошел с ряда весьма консервативных карт, задавшись вопросом, какие ограничения жизнь налагает на свободу (Столыпину бы этот вопрос понравился!). По мнению Клепача, у нас «крайне либеральный режим движения капитала» (то есть, в переводе с языка консерваторов, просто «либеральный», — прим. ред.). Мол, вон, в Казахстане тоже либеральная экономика, но система контроля над денежными переводами жестче, чем у нас. Не говоря прямо, Клепач таким образом дал понять Дворковичу и иже с ним, как побороть отток капитала…

— Консерватизм означает, что мы остаемся верны сами себе! — как будто обидевшись на ярлык «консерватора», неудержимо понесся в атаку на предыдущих спикеров Клепач. — Вот и у Дмитрия [Белоусова], и у Евгения [Кузнецова] прозвучала ода прогрессу и рывку! Это так, конечно, но неслучайно то, что вопрос новых технологий тесно соприкасается с вопросом нравственных ценностей.

Архангельский выслушал Клепача, не моргнув и глазом, но наверняка на своей программной «антиконсервативной» речи на пленарном заседании Клепача уже считал своим идейным врагом. В довершение всего Клепач, в опровержение позиции Белоусова, заявил, что «углеводороды все равно останутся ядром экономики РФ».

Почему Дворкович не хочет отказываться от нефтяной иглы и идеи автаркии

Аркадий Дворкович в своей довольно путанной речи дал понять, что «технологии будут развиваться очень быстро», но в России сегодня изменения происходят очень медленно. Почему? По его мнению, потому, что происходит комбинирование технологических прогрессивных процессов сразу в разных отраслях, что на первый взгляд трудно определить.

— У нас не должно быть просто реакции на изменения, мы должны понять, как мы должны реагировать на то, что происходит, — заявил вице-премьер, дав понять, что не позволит особо ретивым либералам реагировать в «западном направлении». — Но если мы будем оказываться в хвосте, то вряд ли достигнем результатов. Возникает объективная необходимость определять тенденции следующих десятилетий. Почему именно сейчас?

И сам же ответил: Дворкович, как оказалось, чуть ли не приветствует снижение цен на нефть и девальвацию рубля, так как Россия получила потенциал импортозамещения. Тут Олегу Дерипаске должно было сильно икнуться — позже, на пленарке, он назвал идею импортозамещения «каким-то туманом, моделью XIX века».

— Клепач говорил про углеводороды, что они все равно, мол, останутся ядром экономики — наверное, тоже верно. Глупо отказываться от естественного богатства. Два других наших богатства — земля и люди. Земля — возможность обеспечивать и себя, и мир. Люди — возможность определять развитие. Что касается тактики, важно установить реальную атмосферу доверия между различными институтами общества, государства, гражданами. На основанных на консенсусе правилах игры можно реализовывать проекты. Самостоятельность и независимость в принятии решений Россией определяется и финансовой самостоятельностью — отсутствием большого долга и кредита. При всей нелюбви к Минфину со стороны всех членов правительства [интересное заявление! — прим. ред.] мы должны помнить о финансовой независимости нашей страны, — так Дворкович дал понять, что принимает сторону консерваторов и совсем отказываться от нефтяной иглы не желает.

Любопытно еще, что, судя по риторике Дворковича, в его речи почти ничего не было о сотрудничестве с передовыми странами Запада во имя рывка страны с учетом современных технологий, зато очень много было про независимость. Но ведь идеи опоры на собственные силы чучхе Северной Кореи, особенно в областях экономики — тоже про независимость. Будем надеяться, что вице-премьер имел в виду что-то другое, а не идею автаркии.

Шульгин как киберпифия, или чего ждать от децентрализации экономики и интернета

Самой сюрреалистической пифией на деловом завтраке оказался Александр Шульгин, венчурный инвестор, композитор и «визионер» (как отрекомендовал его Архангельский). Его речь была совершенно перпендикулярна речи вице-премьера, не говоря уже про чучхе; основной его тезис: закрыться от мира не получится.

— Только что закончился Давосский форум, где темой была индустрия 4.0 [термин, охватывающий ряд современных автоматизированных систем, обмена данными и производственных технологий; собирательный термин для кибер-физических систем, «интернета вещей» и «интернета услуг», — прим. ред.]. Говорили обо всех видах изменений и трансформации экономики. На подобном же завтраке пришли к тому, что будут даже не трансформации, а метаморфозы. На одной большой платформе. Инфраструктура должна определять, что будет делать экономика. И говорили про блокчейн [выстроенная по определенным правилам цепочка из блоков транзакций, реализованная в создании криптовалюты «Биткойн», — прим. ред.]. Что это? 50 лет назад была изобретена инфраструктура интернета. После интернета главным стало создание e-mail. Потом www. Потом — Skype и другие приложения и программы. На блокчейне первый успешный продукт — биткойн, криптовалюта. Это запись, которую невозможно изменить, не деньги, по сути. Но этот продукт возник на системе блокчейна. Потом нас ждет индустриальный интернет (интернет вещей) и «энергия всего». Разница между блокчейном и интернетом состоит в том, что интернет централизованный, а блокчейн — децентрализованный полностью! Блокчейн вытесняет все, что есть между производителем и потребителем.

Топ-менеджер «Норникеля»: «Мы ищем автаркию — то есть ничего не делаем!»

Архангельский, услышав про разговоры на Давосе о 4.0, спросил у вице-премьера «Норильского никеля» Андрея Бугрова, почему об индустрии 4.0 разговоры были, а про Россию разговоров почти не было (к слову, в русской части «Википедии» нет даже страницы про Industry 4.0, — прим. ред.). Бугров начал издалека:

— Довольно важно было бы понять, будут ли условия для нас и будет ли РФ экспортером капитала. Изменения же в мире идут. Большое тихоокеанское партнерство возникает — а это 30-40% глобального ВВП. ЕС и США ведут разговоры по Трансатлантическому партнерству. В этом уравнении для РФ перспективы не радужные. Дело не в низких ценах. К сожалению, торговые тренды приведут к сокращению нашей доли на рынке. А мы почему-то ищем автаркию — то есть ничего не делаем! [Дворкович на выпад никак не отреагировал, — прим. ред.]. Многое начало меняться. В той же Азии был создан новый Банк развития на $100 млрд, и еще один банк на $100 млрд. Зачем? Это следствие недовольства Бреттон-Вудской системой [эту систему, сменившую «золотой стандарт» и основанную на долларе, в свою очередь в конце 1970-х годов сменила Ямайская валютная система и свободная торговля валюты, — прим. ред.] и глобализацией. Но увы, наш геном меняться почему-то не хочет, — с горечью признал бизнесмен.

Обидевшись на «наш геном», Дворкович уже не стерпел:

— По поводу китайских институтов развития: помимо теории заговоров, что нас, мол, туда не пустили… Надо сказать, что главное — никто из наших профессионалов поехать туда работать не захотел! Это, может быть, про геном всего общества, но и про поколение профессиональных финансистов! — эмоционально заявил вице-премьер.

Почему «закончен Китай» и как нынешний кризис «стер» 2000-2015 годы

Другой топ-менеджер, тоже компании Красноярского края — «РУСАЛа», сменивший на посту основателя Дерипаску, гендиректор Владислав Соловьев справедливо заметил, что присутствующие на завтраке прогнозируют 2030 год, то есть дистанцию в 15 лет. А что было 15 лет назад? 2000-2001 годы: «Это все равно, как если бы мы сидели в 2000 году — и ошиблись на 90% тогда!» Из его речи стало понятно, что нынешний кризис фактически «стер» все наработки этого 15-летия. Так, он печально обратил внимание на то, что цены на рынках падают не только на нефть, но и на алюминий (что для «РУСАЛа» болезненно):

— Сегодня конец сырьевого суперцикла (который начался в Китае), когда мы обсуждали, что «Китай никогда не кончится». Но теперь все, он закончен! [Хорошо, что на деловом завтраке, кажется, не было китайского министра транспорта, прибывшего на форум! — прим. ред.]. Мы наблюдаем падение цен не только на нефть, но и на руду, алюминий, никель — все вернулось на уровень 2000 года!

«Русаловский» топ-менеджер полагает, что конкурировать сегодня по себестоимости — это «тупик и XIX век». Единственное, что может сделать Россия, — «начать продукцию из сырьевых товаров, которая была бы конкурентоспособной».

Если вспомнить о том, сколько все эти 15 лет говорили о необходимости переработки сырья, а не тотальной продажи нефти на зарубежные рынки, дабы снять экономику с нефтяной иглы, можно только пожать плечами: Соловьев сказал то, что говорили и 15 лет назад. Но, что очевидно нам, глядя из 2016 года в недалекое прошлое: почти ничего, к сожалению, ровным счетом не изменилось.