Алексей Смирнов одним из первых призвал к объективному изучению истории Золотой Орды

Выдающийся исследователь Волжской Булгарии

Сегодня в Татарстане активно реализуются многочисленные проекты, связанные с исторической памятью. Особое внимание общества и государства привлекают значимые для республики археологические объекты. В составе республиканской Академии наук существует Институт археологии, названный в честь казанского историка и археолога А.Х. Халикова (1929—1974). Ученики последнего активно присутствуют в медийном пространстве Татарстана и так или иначе конструируют массовые представления о прошлом.

Несколько в тени общественного внимания остается не менее значимая фигура московского археолога и историка Алексея Петровича Смирнова (1899—1974). Он являлся основателем советской школы булгароведения и, занимая руководящие должности в Институте археологии АН СССР и Государственном историческом музее, долгое время считался своеобразным «куратором от Москвы» зарождающейся поволжской (в том числе и татарстанской) археологии. Именно в дискуссиях с А.П. Смирновым в конце 1960 — начале 1970-х гг. обрела самостоятельность казанская школа археологов во главе с А.Х. Халиковым.

Лично для меня поводом вспомнить Алексея Петровича и рассказать о нем читателям «Реального времени» стало печальное событие: 28 апреля этого года в деревне Конь моего родного Пестречинского района умерла ученица А.П. Смирнова Наталья Дмитриевна Аксенова (1928—2021). Вместе с З.А. Акчуриной (1900—1982, первая женщина-археолог из татар), А.М. Ефимовой (1903—1990), Т.А. Хлебниковой (1928—2001) и О.С. Хованской (1889—1964) она принадлежала к научной школе А.П. Смирнова, много сделавшей для археологического изучения Болгара в 1940—60-е гг.

Алексей Петрович Смирнов родился 29 мая (10 июня) 1899 г. в Москве в семье присяжного поверенного. В 1922 г. он поступает на археологическое отделение факультета общественных наук Московского государственного университета. В 1925 г. Алексей Петрович начинает работать в Государственном историческом музее. По окончании МГУ в 1926 г. А.П. Смирнов поступил в аспирантуру отдела археологии Института археологии и искусствознания Российской ассоциации научно–исследовательских институтов. В 1929 г. он защитил кандидатскую диссертацию по финно-угорской археологии и был оставлен в этом институте на должности старшего научного сотрудника.

В начале 1930–х гг., когда уже разворачивались сталинские репрессии, А.П. Смирнов стал одним из подозреваемых по «делу историков». Тогда он был вынужден дистанцироваться от своего научного руководителя — известного российского и советского археолога В.А. Городцова.

Опасаясь возможных обвинений в увлечении финской тематикой и, соответственно, в симпатиях к буржуазной Финляндии, он оставил на время свои занятия древней историей и археологией финно–угров и стал интересоваться историей и археологией Волжской Булгарии. После трагической гибели в 1936 г. своего ленинградского коллеги, автора знаменитых «Очерков по истории Казанского ханства» М.Г. Худякова Алексей Петрович окончательно переходит на изучение древностей Волжской Булгарии.

В 1938 г. начинаются археологические исследования Болгара — одной из столиц Волжской Булгарии. Работы продолжались до 1949 г. с перерывом в годы Великой Отечественной войны. С 1946 по 1957 гг. А.П. Смирнов осуществлял руководство Куйбышевской археологической экспедицией, которая спасла для науки сотни памятников, находящихся в зоне затопления будущего Куйбышевского водохранилища.

В 1951 и 1952 гг. вышли наиболее значительные научные труды А.П. Смирнова: «Волжские булгары» (1951) и «Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья» (1952).

В конце 1950–х — в 1960–е гг. в деятельности А.П. Смирнова большое место занимал вопрос охраны археологических и особенно архитектурно-археологических памятников. Положение по этому вопросу к тому времени сложилось катастрофическое. Во многом благодаря многочисленным ходатайствам А.П. Смирнова возник Болгарский государственный историко-архитектурный музей–заповедник.

В первых работах по истории Волжской Булгарии ученый определяет границы булгарских земель. Они очерчены им по правому берегу р. Камы на севере, по р. Свияге на западе, по р. Белой на востоке, по Самарской Луке до р. Яик на юго и юго–востоке. По мнению исследователя, вся территория современной Чувашии входила в состав булгарского государства или, по крайней мере, была заселена булгарами, наряду с местным финно–угорским населением. В золотоордынский период, по мнению А.П. Смирнова, булгары в основном уходят из Закамья на север от Камы.

Интересна разработка А.П. Смирновым проблем общественного строя булгар. По сравнению с предшествующим этапом развития историографии труды Алексея Петровича представляют значительную ценность, так как в них обобщен огромный по объему и жанровой палитре фактический материал. По мнению ученого, феодализм у волжских булгар складывался с X века. Этот тезис вызвал критику известного историка Б.Д. Грекова (1882—1953), который считал домонгольскую Волжскую Булгарию дофеодальным государством. Современными учеными признается наличие феодальных отношений у волжских булгар.

А.П. Смирнов поставил на научную основу изучение возникновения и истории булгарских городов. По его мнению, булгарские стационарные поселения возникали на основе поселков добулгарского («позднегородецкого», «именьковского») населения края. Эта точка зрения поддерживается В.В. Седовым (1924—2004, Москва), Г.И. Матвеевой (1933—2008, Самара), Ю.А. Семыкиным (Ульяновск) и др. Казанские же исследователи считают, что между именьковскими и булгарскими поселениями имеется значительный хронологический разрыв. В свою очередь они делятся на две группы. Ф.Ш. Хузин и др. считают, что поселения у булгар возникли в конце X — начале XI вв. Другие (Е.П. Казаков, П.Н. Старостин (1936—2012), К.А. Руденко) полагают, что первые булгарские стационарные поселения возникли после 965 г., т.е. когда из разгромленной Святославом Хазарии в Волго–Камье пришло новое население. Таким образом, точка зрения А.П. Смирнова присутствует в современной научной литературе.

Важнейшей проблемой, которой в конце жизни занимался А.П. Смирнов, был вопрос о столице Волжской Булгарии домонгольского периода. В начале 1970– х гг. между ним и А.Х. Халиковым разгорелась дискуссия о том, какой город, Биляр или Болгар, являлся столицей государства до прихода монголов. Ни у кого не вызывало сомнений, что в золотоордынское время Болгар был столицей, по крайней мере, Болгарского княжества. Но в домоногольский период площадь Болгара составляла всего 9 га, а Биляра — 800 га. Ссылаясь в основном на разницу в площадях, А.Х. Халиков утверждал, что столицей домонгольской Булгарии был город Биляр. В ответных статьях А.П. Смирнов опровергал это утверждение и считал необходимым опираться на письменные источники, которые вполне конкретно указывали местоположение Болгара на определенном расстоянии от Волги, что согласовывалось с районом Болгарского городища. На столичность этого археологического памятника, по мнению Алексея Петровича, указывало сообщение исторического источника X в. о том, что Булгар меньше Киева, а Киев по сравнению с Биляром в X в. был совсем небольшим городом. В настоящее время в литературе все более утверждается активно поддерживаемая учениками А.Х. Халикова идея о Биляре как столице Волжской Булгарии.

Разрабатывал А.П. Смирнов проблемы истории и археологии и других булгарских городов: Сувара, Джукетау, Алабуги, Казани и др. Следует заметить, что в настоящее время работами Н.Г. Набиулина подтверждена точка зрения Алексея Петровича о расцвете в золотоордынский период Джукетау. Интерпретация А.П. Смирновым роли древней Алабуги как военного форпоста и о возникновении крепости на рубеже X—XI вв. сегодня подтверждена работами З.Г. Нигамаева.

Алексей Петрович внес огромный вклад в изучение проблем ремесленных производств волжских булгар. Можно сказать, что до А.П. Смирнова источники по данному вопросу лишь накапливались. Ученый детально проанализировал проблемы развития черной и цветной металлургии, кузнечного дела, гончарного производства волжских булгар.

Алексеем Петровичем подробно охарактеризованы торговые отношения Волжской Булгарии с Востоком, Древнерусским государством и северными территориями. В диссертационном исследовании Р.М. Валеева «Торговля и товарно-денежные отношения Волжской Булгарии IX — начала XIII вв.» (1990 г.) подтверждены основные выводы А.П. Смирнова.

А.П. Смирнов в своих работах уделял внимание проблемам фортификации в Волжской Булгарии. Его тезис о русском, именьковском и византийском влиянии на фортификацию волжских булгар вызвал возражение А.Х. Халикова, который на основании изучения оборонительных сооружений Биляра пришел к выводу о строительстве городов волжских булгар, имеющих аналогии с городами Дунайской Булгарии, Средней Азии и Южной Сибири, на основе традиций, заложенных населением салтово–маяцкой культуры. Современными исследователями булгарской фортификации поддержана точка зрения А.Х. Халикова.

Краеугольной в публикациях А.П. Смирнова являлась проблема происхождения волжских булгар. Он указал на огромную роль в их этногенезе местного финно–угорского населения. Собственно булгар А.П. Смирнов по происхождению считал сарматами, которые в середине I тыс. н.э. были тюркизированы, т.е. сменили иранский язык на тюркский. Болгары, попавшие на Среднюю Волгу, по мнению ученого, оказались доминирующим в культурном, языковом и политическом отношении: именно с этого момента начинается широкое распространение тюркских языков в Среднем Поволжье. Большое место в научных исследованиях А.П. Смирнова занимает этническая история булгар после монголо–татарского завоевания.

Следует заметить, что до официального погрома научной школы академика Н.Я. Марра (1864–1934) Алексей Петрович был вынужден отмечать в публикациях, что центральноазиатские татары, татары Золотой Орды никакого отношения к формирования современных казанских татар не имеют. Это нашло отражение в докладе А.П. Смирнова на сессии Академии наук СССР, посвященной происхождению казанских татар (1946 г). Либерализация общественной жизни страны во время хрущевской оттепели позволила А.П. Смирнову пересмотреть свою позицию в вопросе о единстве татарской нации. Выступая в 1956 г. в Казани на конференции по археологии, древней и средневековой истории народов Поволжья, он утверждал, что объединение тюркских племен в составе Золотой Орды сыграло огромную роль в формировании их единого языка и культуры. Вместе с тем ученый указывал, что общие элементы языка не дают оснований утверждать об общности исторического процесса.

В этом свете становиться понятным мнение ученого о том, что общие элементы в языке казанских татар и ряда других тюркских народов отнюдь не отрицают тезис о генетической связи волжских булгар с казанскими татарами, точно так же, как и волжских булгар с чувашами. С организацией Поволжской археологической экспедиции и по мере получения новых материалов А.П. Смирнов счел возможным говорить о некотором этническом влиянии завоевателей главным образом на булгарскую знать. Сегодня дискуссия между сторонниками «булгарской», «татарской» и «тюрко-татарской» теориями происхождения казанских татар продолжается.

С проблемой происхождения казанских татар тесно связана проблема этногенеза чувашей. В 1948 г. вышла монография А.П. Смирнова «Древняя история чувашского народа», в которой проводится мысль об автохтонном формировании чувашского народа. Показательно, что сама книга начинается не с истории Волжской Булгарии, а с древнейших времен. Автохтонная теория академика Н.Я. Марра прослеживается и в монографии А.П. Смирнова «Волжские булгары», где имеется глава «Пережитки булгарской культуры у казанских татар и чуваш». Из названия видно, что ученый, комплексно используя данные языковедения, археологии и этнографии, говорит не о преемственности народов, а лишь о преемственности материальных культур. Выступление А.П. Смирнова на сессии 1957 г., посвященной происхождению чувашей, можно резюмировать следующей формулой: «Чуваши по происхождению финно-угры, а по языку тюрки. Тюркизация связана с болгарами». Позднее на основании данных раскопок Больше-Тоябинского, Тигашевского городищ и других болгарских памятников на территории Чувашии А.П. Смирнов признал преобладание в южной Чувашии булгар и их ранний приход в северо-западный район республики. Следует заметить, что вопрос о происхождении чувашского народа до конца не выяснен и поныне.

А.П. Смирнов многое сделал для организации изучения археологических памятников Золотой Орды. После войны «ордынская» тема была политически опасной. Однако в докладе, прочитанном в Казани в декабре 1956 г. на конференции по археологии, древней и средневековой истории народов Поволжья, Алексей Петрович прямо заявил: «За последние годы изучение истории Золотой Орды зашло в тупик. Во всех исторических работах учитывается только разгром, только тяжелый гнет золотоордынской знати, только отрицательная сторона ее политики. Благодаря этому мы получаем одностороннюю картину. Этим страдали, в частности, решения сессии отделения истории и философии АН СССР в 1946 году, посвященные этногенезу татарского народа». Далее ученый говорит о смешанном характере культуры Золотой Орды («Здесь и Иран, и Китай, и Хорезм, и Болгары, и Русь») и о культурном воздействии Улуса Джучи на Русь (правда, с оговоркой, что по сравнению с другими покоренными областями оно было наименьшим и захватило преимущественно господствующие слои общества). Таким образом, в условиях оттепели Алексей Петрович одним из первых в СССР призвал к объективному изучению истории Золотой Орды. Кроме того, А.П. Смирнов вместе со своим учеником, в будущем крупнейшим знатоком истории Улуса Джучи Г.А. Федоровым–Давыдовым (1931–2000), явился инициатором продолжения археологического изучения столиц Золотой Орды: Сарай-Бату и Сарай-Берке.

В небольшой статье трудно осветить многогранную деятельность А.П. Смирнова (его жизнь и творчество стали предметом моего диссертационного исследования). Я надеюсь вызвать интерес у читателей, которые нашли бы время самостоятельно почитать его работы, что в «век интернета» сделать не так уж и сложно.