«Вас били когда-нибудь?»: Туфан Имамутдинов и его спектакль-инсталляция о беженцах рохинджа
В Казани на театральной площадке MOÑ прошла премьера спектакля-инсталляции Туфана Имамутдинова «Рохинджа». В основу постановки легли записи из дневника одного из членов команды режиссера — казанца Егора Белова, посетившего лагеря преследуемых мусульман в Мъянме. Зритель видел, как актеры размышляют на тему насилия, слушали признания беженцев и песню Somewhere Over The Rainbow / What A Wonderful World в исполнении Израэля Камакавивооле.
Повелители мух и краски
В темном пространстве — пять боксов, в которые заходят актеры и начинают создавать инсталляции. Первая — палит в стекло из пневматики, из пятен складывается картина. Второй — растягивает брендовую футболку на нитках и заколках, чтобы выскользнуть из нее. Третий — ставит бюст неизвестного и выпускает мух. Пятая — вырезает глаза в бумаге со стихами: если в них посмотреть, видишь фото азиатских детей с такими же вырезанными отверстиями.
Четвертая — ведет действо. Она просит случайного зрителя подойти, взять кисть и написать ответы на вопросы: «Били ли вас в детстве?», «У вас есть ребенок?», «Планировали вы беременность?» Постепенно вся стеклянная стенка покрывается краской. Звучат полевые записи.
Внезапно ты понимаешь, что пальба из пневматики прекратилась.
Перед спектаклем зрителям раздают наушники. Второй этап — это прослушивание аудио. Чтобы его найти, надо отсканировать qr-коды. Неизвестно, насколько они производят впечатление вне темного пространства бокса.
Это пять монологов. Три женских — о том, что случилось с ними на родине, об изнасилованиях, убийствах, погромах и пожарах. Один мужской, аналогичный. Четвертый — от лица солдата, который говорит, что религия тут ни причем, просто эти рохинджа сами виноваты. Можно слушать на татарском, и на русском. На русском — тебе неловко. На татарском — ты не знаешь, как реагировать, потому что с такими откровенными монологами на родном языке встречаешься редко.
Можно слушать и параллельно изучать инсталляции. Для полноты ощущений не хватает того, чтобы на входе играла какая-нибудь лаундж-группа, внутри раздавали бы бокалы с шампанским и стояли столики с канапе.
Заканчивается мероприятие прослушиванием гавайского исполнителя песен под укулеле Израэля Каанои Камакавивооле. Легенда гласит, что микс из песни Джуди Гарленд из «Волшебника страны Оз» и Луи Амстронга он записал, когда в три ночи пришел в звукозаписывающую студию и вежливо попросил включить магнитофон. Это очень известная песня, она звучит в фильмах и сериалах.
«Эти люди были красивы, и я их полюбил»
Главный герой «Рохинджа» — Егор Белов. Он играл в ТЮЗе в «Выстреле» и «Бал.Бесах». Это он поехал за рубеж, чтобы собирать материал для спектакля — монологи беженцев, звуки, ощущения. На сайте MOÑ есть его дневник, он начинается так: «Я не знал об этой стране, я не знал ничего о рохинджа — я видел надпись «Made in Bangladesh» на дешевых футболках. Все источники трубили о том, что это — ад на земле, мусорное ведро планеты Земля и что мне надо сделать порядка 40 прививок — от малярии до японского энцефалита, которые я не сделал». В конце он пишет: «По пути я попросил остановиться и снял один из флагов лагеря. Под ним стоял ребенок. Мне стало грустно. Я думал про их жизнь — другую, такую сочную и яркую. Для меня она была именно такой. Живая, сильная жизнь, красивые люди. Эти люди были красивы, и я их полюбил».
Белов пробыл пять дней в Кокс-Базаре — это лагерь рохинджа в Бангладеш. Причина — в Мьянме, там рохинджа-мусульмане находятся в конфликте с местными буддистами, хотя понятно, что дело вовсе не в религии, а в искусном управлении массовым сознанием. Рохинджа называют одним из наиболее бесправных народов в мире, у них нет права на свободное передвижение, высшее образование, гражданство, говорят, раньше от них требовали подписать обязательство не иметь более двух детей.
Авторы не дают никакой оценки. Они просто собирают данные, рефлексируют, оформляют их. Где-то далеко-далеко от России находится лагерь беженцев, казанский актер взял у них интервью, сделал фото, включил диктофон, и вот теперь, когда на улице -25, мы пытаемся размышлять на тему насилия, которое вроде бы интернационально, а значит, должно производить впечатление независимо от того, можешь ли ты понять его исторические причины. Чем должно заниматься искусство? Искать лишенную эмоций суть, вызывать слезы, проводить параллели с чем-то более близким? В любом случае, пока актеры находятся в крохотных стеклянных коробках, зрители стоят в большой черной.
