Приостановка российско-турецких контактов может ударить по КФУ

Введение «культурных» санкций

Вчера стало известно, что большинство российских вузов отказалось от совместных программ с турецкими вузами. Агентство «Интерфакс» со ссылкой на министерство образования и науки РФ сообщило, что «в настоящее время большая часть из 44 российских вузов, сотрудничающих с турецкими образовательными организациями, уже уведомили своих турецких партнеров о расторжении либо приостановлении в одностороннем порядке заключенных договоров о сотрудничестве». Список вузов пока не оглашен, однако Рияз Минзарипов, первый проректор КФУ, подтвердил «Реальному времени», что Казанский университет в их число не входит.

Прекращение культурных и научных программ с Турцией стало логичным продолжением событий, развивавшихся на протяжении последних дней. Напомним, утром 30 ноября стало известно о том, что молодой турецкий ученый-тюрколог Джамаледдин Явуз, проходивший стажировку в Чебоксарах, был обвинен в нарушении визового режима и арестован. Вечером этого же дня был закрыт Российско-турецкий научный центр при Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы имени М. И. Рудомино (ВГБИЛ) в Москве, которым руководил выходец из Татарстана Ильшат Саетов.

На следующий день стало известно, что минобрнауки РФ планирует в сжатые сроки вывезти всех российских студентов, обучающихся в Турции по обмену. А сегодня СМИ заговорили уже о проблемах турецких студентов в России, которые стали жаловаться в посольство в Москве на отчисления из вузов. Всего, по данным минобрнауки, 1030 граждан Турции обучаются в 123 вузах России.

Что ждет КФУ?

Несмотря на то, что пока в КФУ нет никаких «культурных» санкций, он может стать одним из тех вузов, которые эти санкции заденут в большей степени. Казанский университет уже давно стал центром изучения тюркских культур и поддерживал контакты со всеми тюркоязычными странами. Отношения с Турцией были, пожалуй, наиболее тесными. Известно, что вуз работал по нескольким совместным образовательным программам, сотрудничал с Анатолийским университетом в Эскишехире, Университетом Гази в Анкаре, Университетом имени Йылдырыма Баязита в Анкаре, Университетом Балыкесир в одноименном городе, Евфратским университетом в Элазыге.

Кроме того, при вузе еще в 2012 году открылся Центр изучения Турции Института имени Юнуса Эмре. Целью таких центров, открываемых под эгидой руководства Турецкой республики, является знакомство студентов с культурой, искусством, историей Турции, обучение турецкому языку, проведение конференций, выставок и лекций с участием студентов, преподавателей, научных деятелей, приглашенных из Турции. Учитывая историю с Российско-турецким научным центром при ВГБИЛ, казанский Центр изучения Турции Института имени Юнуса Эмре оказался одним из первых кандидатов на закрытие.

Сегодня мобильный телефон секретаря центра Лианы Маньковой не отвечал. Номер, указанный на сайте центра, оказался телефоном кафедры татароведения и тюркологии Института международных отношений, истории и востоковедения. На кафедре корреспонденту «Реального времени» рассказали, что в настоящий момент ни руководителя центра Ихсана Демирбаша, ни секретаря на кафедре нет. Тем не менее на вопрос о работе центра сотрудница кафедры ответила: «Никаких официальных приказов о закрытии центра не поступало. Центр продолжает свою работу».

Пресс-служба обещает разъяснить свою официальную позицию как по работе центра, так и по совместным проектам с турецкими университетами в ближайшее время в общем пресс-релизе.

В генконсульстве Турции в Казани отказались комментировать судьбу казанского Института имени Энуса Эмре.

«Если речь идет о культурных центрах, то здесь может быть все что угодно»

До выхода официального сообщения мы побеседовали с Рамилем Хайрутдиновым, директором Института международных отношений, истории и востоковедения, при котором и работал центр, и выяснили его точку зрения о происходящих событиях и о возможной судьбе центра.

— Рамиль Равилович, какие сейчас есть научные контакты между КФУ и Турцией?

— Я выскажу свою личную точку зрения, а не официальную позицию вуза. Наличие очень тесных взаимосвязей на протяжении нескольких десятилетий, даже столетия, о многом говорит. Многие направления, связанные с изучением тюркологии как таковой, зарождались в Казани. Связи со страной и турецким народом не прерывались и, думаю, что не прервутся, потому что наука — интернациональная сфера. В науке нет границ.

Если говорить о тех исследованиях, которые проводились в Казанском университете в рамках гуманитарных наук (изучение тюркского мира), то они как продолжались, так и будут продолжаться вне зависимости от конъюнктуры современной международной обстановки. Ситуация сложная. Это надо тоже осознавать, но научные контакты не прерывались. Потому что, как правило, наш институт занимается фундаментальными исследованиями в области тюркологии, в области культурного наследия тюркских народов, естественно, не ограничиваясь Турцией. Это все тюркские народы и страны: Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркмения и так далее. В институте существует целый ряд подразделений, которые так или иначе связаны с изучением тюркского наследия, тюркской культуры и истории и культуры различных народов, в том числе и турецкого.

Начиная с лета этого года, в нашем институте функционирует научно-образовательный центр «Тюркский мир». Мы тесно взаимодействуем не только с историками, но и с лингвистами, филологами. Речь идет как и о сотрудничестве с нашими филологами из Института филологии и межкультурных коммуникаций, так и на протяжении всего пространства СНГ эти связи осуществляются.

Я так понимаю, что весь пафос вопроса сводится к тому, что будет с теми культурными центрами, которые существовали при Казанском университете и демонстрировали достижения турецкой культуры, тюркской культуры?

— Это следующий вопрос.

— Я могу сказать, что я не знаю, чем в дальнейшем это взаимодействие закончится. Дело в том, что этот институт (Центр изучения Турции Института им. Юнуса Эмре при КФУ — прим.ред.), действительно, под юрисдикцией Турецкой Республики находится. У нас есть собственный центр «Тюркский мир», о котором я вам говорил. Наши проекты были, по крайней мере, совместными. Но так или иначе, у Института международных отношений достаточно контактов, связей и ресурсов для того, чтобы работу по изучению тюркского наследия продолжать.

— Сколько сотрудников работает в центре «Тюркский мир» и в Центре изучения Турции?

— Дело в том, что культурные центры не обладают штатами как таковыми. Были и есть представители этого центра, которые привозили в Казань, в республику самые различные проекты, прежде всего, культурные. К нам мог приехать ансамбль, оркестр, выставка. Центр имени Эмре как раз и обеспечивал проведение этих культурных мероприятий. Кроме того, в рамках обменов могли приехать для чтения разовых лекций или цикла лекций исследователи из Турции или других стран на предмет тюркской истории. Такая же практика у нас существует и с Институтом Конфуция, Центром иранистики, Центром японистики и так далее, и так далее. Все эти культурные центры как раз и специализируются на культурных обменах и хороших лекционных программах. Поэтому говорить о каких-то штатах не приходится. Это прерогатива вуза, с которым заключено соглашение. Мы принимаем эту выставку, этих лекторов.

Центр «Тюркский мир» базируется на кафедре татароведения и тюркологии. В чем отличие научно-образовательного центра и кафедры? Кафедры специализируются на подготовке студентов по образовательным программам, научно-образовательные центры занимаются еще и исследовательской работой.

— Вы слышали про историю с закрытием Российско-турецкого научного центра в Москве, которым руководил Ильшат Саетов?

— Да. Я знаком и с самим Ильшатом. Он был в свое время сотрудником нашего института, потом уехал в Москву, работал при библиотеке, как раз руководителем этого центра. Надо, конечно, понять позицию самой библиотеки. Она имеет на это право: как открывать, так и закрывать центры. Но истинной причины или повода я, конечно, пока не знаю.

— Чем занимался этот центр? Какова его роль в научных контактах с Турцией?

— Все культурные центры занимаются одним и тем же: это проявление интереса к культуре, истории, литературе, искусству, реализация гуманитарных проектов и, вместе с тем, популяризация, например, литературы, искусства и так далее. Эти функции и должен был исполнять центр при библиотеке. Сразу скажу, что для того, чтобы заниматься научной или общественно-политической деятельностью, культурное учреждение правами не обладает. У нас существует целый ряд специализированных центров, в первую очередь в системе Российской академии наук при Институте востоковедения, которые занимаются аналитической экспертной работой. Наш университет, например, такие функции на себя не берет. Не думаю, что и библиотека иностранной литературы этим занималась.

— Если вернуться к деятельности Центра изучения Турции при КФУ, были ли какие-то гранты от Турции, образовательные или научные программы?

— Если вы подразумеваете Центр изучения Турции Института имени Юнуса Эмре, то финансирование шло исключительно за счет грантов, и все проекты — это грантовые проекты.

— А центр, который вы создаете?

— Мы его поддерживаем за счет нашей внутренней деятельности на так называемые внебюджетные грантовые средства нашего института. Основное направление исследований — это, прежде всего, тюркология. Речь идет о филологии как таковой.

— То есть это российские гранты?

— Да, конечно, российские и, собственно, наши, институтские. Мы поддерживаем тюркские исследования. Там идет сопоставительный анализ особенностей языков, тюркских и татарского, турецкого и татарского, старотатарского и так далее. Мы сделали упор и сейчас развиваем, прежде всего, академическую, научную тюркологию. Есть разница между тюркологией и туркологией. Туркология — это все, что связано с конкретной страной и конкретным народом. А тюркология относится ко всей деятельности тюркских народов и культур.

— На ваш взгляд, какова вероятность, что другие культурные российско-турецкие центры повторят судьбу московского центра при ВГБИЛ?

— Честно говоря, и без особой какой-то воли центры создаются и ликвидируются, и я думаю, что интерес к истории и культуре наших соседей будет всегда. Он может быть академическим, научным, он может быть общественно-политическим. И это абсолютно правильно, что мы изучаем эти страны. Прежде всего, это полезно с точки зрения развития внешнеэкономических, международных отношений, развития дипломатии. В том числе нужны специалисты в этом регионе. Поэтому Турцию, сегодняшнюю турецкую ментальность, экономические отношения всегда будут изучать специалисты. Точно также при любых обстоятельствах не прерывается изучение политики и деятельности США, Ближнего Востока, Израиля и так далее. Всегда существует некое сообщество, которое мы называем экспертным, аналитическим, специалистов-регионоведов, которые должны давать объективную оценку и анализ конкретной ситуации, владеть не только языком, не только историей, но и сегодняшним днем. Поэтому я не думаю, что серьезные научные центры каким-то образом прекратят свою деятельность.

Если речь идет о культурных центрах, то здесь может быть все что угодно. Все зависит от востребованности. Востребованы будут проекты и программы наших партнеров — значит будут реализовываться. Не будут какой-то период востребованы — значит на то же время и приостановится деятельность этих центров.