Мадам Кой: «Торговля меня больше не интересует: мелкий торговый бизнес уходит в прошлое»
Основательница самого известного в Казани вещевого рынка не вернулась на родину, живет одна и пишет стихи
Сегодня 120 лет с момента образования Коммунистической партии Вьетнама, братской страны почившего СССР. В Татарстане, пожалуй, самая знаменитая представительница этой страны — легендарная экс-владелица «Вьетнамского рынка» Казани Дао Тхи Кой, больше известная как мадам Кой. Как выяснило «Реальное время», после череды пожаров и стычек на подконтрольной ей территории «Вьетнамского рынка» она вот уже пять лет как ушла из бизнеса — на пенсию. Чем сейчас занимается мадам Кой, как она оценивает перспективы бизнеса, обеспечившего ее семью на долгие годы вперед, и почему, отправив детей и внуков на родину, она осталась в России — в эксклюзивном интервью предпринимательницы «Реальному времени».
От Вьетнама сталось лишь название
Как установило следствие, три торговых корпуса рынка «Витарус» (в народе известного как «Вьетнамский») общей площадью свыше 4 тыс. квадратных метров сгорели 13 октября 2014 года в результате поджога, который из хулиганских побуждений совершил 26-летний ранее неоднократно судимый сын владельца одной из торговых точек. Ущерб, по оценке следствия, составил около 134 млн рублей.
Номинальная хозяйка рынка — до 2007 года гражданка Вьетнама Дао Тхи Кой — планировала восстановить бизнес и сообщила тогда автору этого материала, что верит в поджог, но не верит, что это дело рук сына ее подруги. По ее словам, в результате пожара пострадали около 800 торговцев, потери каждого составили от 1 до 3 млн рублей: «Сгорели три зала: в первом было семь магазинов и 393 торговых места, во втором — 160 торговых точек, в пятом — 400 точек. Среди предпринимателей, имущество которых сгорело, 184 русских, 140 таджиков, а вьетнамцев — 114».
— С тех пор [как случился пожар] я не веду никакого бизнеса, я уже пятый год — с июня 2015-го — на пенсии, — сообщила Дао Тхи Кой корреспонденту «Реального времени», позвонившему, чтобы узнать, чем сегодня занимается известная бизнес-леди.
— Мадам Кой, почему вы отказались от дальнейших попыток возродить предприятие?
— Я, конечно, здорова, и силы есть, могла бы еще работать, однако в этом году мне исполнится уже 71 год, а тогда было 65, и я решила уйти на покой, пожить для себя. А название «Вьетнамский рынок» осталось у компании, которая сейчас владеет торговыми павильонами. На самом деле рынок давно не имеет связи с Вьетнамом.
— Не жалеете об этом?
— Мне приятно, что название рынка напоминает казанцам обо мне и моих соотечественниках.
Название «Вьетнамский рынок» осталось у компании, которая сейчас владеет торговыми павильонами. На самом деле рынок давно не имеет связи с Вьетнамом
«Торговля меня больше не интересует»
— Мадам Кой, почему вы, успешный руководитель, не открыли новый бизнес?
— Я даже в построенном после пожара торговом комплексе не бывала. Торговля меня больше не интересует: мелкий торговый бизнес уходит в прошлое.
— Почему?
— Посмотрите, что происходит не только на «Вьетнамском рынке», но и в «Новой Туре», и в других подобных торговых центрах. Покупателей там мало, торговля упала. Если вы спросите торговцев, как идут дела, они скажут, что плохо.
— Ну это может быть лукавством.
— Да, конечно, ни один торговец не скажет всю правду. Но это реальность: мелкие торговцы уже неконкурентоспособны, время нецентрализованной торговли прошло. Сегодня работает много современных торговых центров, арендаторы там — крупные сети. Мелким предпринимателям, которые самостоятельно доставляют из-за рубежа небольшие партии товаров, конкурировать с ними трудно.
Сегодня работает много современных торговых центров, арендаторы там — крупные сети. Мелким предпринимателям, которые самостоятельно доставляют из-за рубежа небольшие партии товаров, конкурировать с ними трудно
«Пишу стихи»
— Вы не нашли себе другое дело, новую нишу в бизнесе?
— У меня есть не одно важное дело. Например, внучка учится в Москве, я ее поддерживаю. А сама я пишу стихи.
— На русском или вьетнамском?
— Раньше писала и на русском тоже. А сейчас у меня есть 57 новых стихотворений на вьетнамском языке. На сборник хватит. Вот только не решила, где буду издавать его — в России или во Вьетнаме.
Дети и внуки нашли себя на родине
— Почему ваши дети и внуки не продолжили ваше дело?
— Все они получили высшее образование, окончили престижные российские вузы, все стали отличными специалистами. Они востребованы на родине, поэтому и вернулись во Вьетнам.
— Тогда почему вы, будучи уже не связанной бизнесом, предпочитаете жить вдали от Родины?
— Нет, не вдали! Казань — моя вторая родина, я очень ее люблю, не меньше, чем Вьетнам, и не хочу отсюда уезжать. Я в России прожила 37 лет — больше половины жизни! В 1973 году я окончила Волгоградский педагогический институт по специальности «Русский язык и литература». Вернулась во Вьетнам, вначале работала по специальности в Ханое — в институте иностранных языков, затем в Вине. А в 1987 году меня направили в СССР в качестве переводчицы. Тогда в Казань на швейные фабрики приехало много вьетнамских работниц. Я была старшей группы в общежитии на Нариманова, вместе с коллегой отвечала за 48 человек. Потом стала старшим руководителем — на мне было уже 200 человек, четыре группы, это большая ответственность. А когда Советский Союз распался, надо было как-то помочь соотечественникам выжить в чужой для них стране, и тогда совместно с Казанской швейной фабрикой №4 мы организовали компанию «Витарус», открыли рынок.
Когда Советский Союз распался, надо было как-то помочь соотечественникам выжить в чужой для них стране, и тогда совместно с Казанской швейной фабрикой №4 мы организовали компанию «Витарус», открыли рынок
«Не хочу касаться политики»
— Вы имели отличное образование, профессию, а бизнес надо было начинать с нуля. Не проще было вернуться на родину?
— Тогда стоял вопрос о том, чтобы наши люди, оказавшиеся в Казани, могли продолжать законно работать. Чтобы хоть как-то выжить в начале девяностых, многие из них занялись стихийной торговлей. Я за них отвечала, не могла допустить, чтобы они так вот торговали — с лотков, на улице.
— А сейчас вы продолжаете участвовать в жизни здешней вьетнамской диаспоры?
— Нет, в этом смысле я больше не поддерживаю контактов с соотечественниками.
— Но вы могли бы помогать им советами по развитию бизнеса…
— 15 июля мне исполнится 71 год. Я хочу жить спокойно и не касаться политики.
«Люблю живность, не люблю дачи»
— Мадам Кой, вы не раз упомянули слово «пенсия» — вы имеете в виду, что больше не работаете?
— Я имею в виду, что я получаю пенсию — российскую пенсию, которую заработала здесь. Когда я называю Россию своей второй родиной, я имею в виду и то, что уже пятнадцать лет, с 10 декабря 2007 года, я являюсь гражданкой России. Именно в этот день президент Путин подписал указ о моем гражданстве. Я работала здесь легально, платила налоги, все полагающиеся сборы — и заработала пенсию.
Когда я называю Россию своей второй родиной, я имею в виду и то, что уже пятнадцать лет, с 10 декабря 2007 года, я являюсь гражданкой России. Именно в этот день президент Путин подписал указ о моем гражданстве
— Не скучно на пенсии с вашим активным характером? Стихи же не все время занимают?
— А я рыбок развожу — у меня пять аквариумов! А еще держу птиц — их у меня 20! Люблю живность! И еще очень люблю гулять по городу — живу я в центре Казани, тут есть где пройтись. Люблю готовить — и вьетнамские блюда, и русские. Мне, например, блюда из гречки нравятся.
— Может, у вас еще, как у многих российских пенсионеров, и дача есть?
— Нет, дачи нет. На дальнее расстояние ездить не хочется, да и жить одной на даче страшновато. Да и в городе бывать мне нравится больше, чем в дачных поселках.