Алексей Куртов: «Желание быть лучшим президентом всех времен и народов служит плохую службу»

«У Путина сейчас некое гибридное, полуцарское состояние»

— Алексей Анатольевич, за 20 лет пребывания Владимира Путина на вершине российской власти немало людей готовы называть его даже царем-самодержцем. И, если честно, это уже не так уж и смешно, а скорее грустно. Царь Путин, по-вашему, или не царь?

— Это и так, и не так. Все-таки такие вещи, как наследственная передача власти, богоизбранность, отсутствие любого сомнения в богоизбранности, всегда четко отличают наследную власть от приобретенной. Но признаки царской власти — сосредоточение в своих руках очень большого количества государственных ресурсов — политических, финансовых, информационных — и фактически единогласное решение любых важных государственных проблем действительно делают Россию похожей не на демократический, а на наследный режим. Поэтому у Путина сейчас некое гибридное состояние.

— Это полусамодержавное состояние — «заслуга» самого президента Путина, или все же самого российского народа, который устал к концу 90-х от множества экономических и политических проблем и затребовал исключительно сильную руку во главе государства, а получив ее, старательно взращивал?

— Как и в любом взаимодействии, здесь нужно смотреть на действия обеих сторон. И Путин со своей командой, и российский народ шли навстречу друг другу в объятия, понимая, что друг без друга они не обойдутся. Особенно это касалось первых двух его сроков. Ведь как государственник в 2000—2008 годах Путин выполнял свою задачу перед народом на «отлично» — государство нуждалось в том, чтобы завершить войну в Чечне, остановить политический сепаратизм (как вы помните, с конца 90-х шли разговоры о создании и Дальневосточной Республики, и Сибирской Республики, и национальные регионы считали, что у них есть основания быть самостоятельными), прекратить развал экономики, провалы в международной политике, и решение этих задач было полностью заслугой Путина. И более того (и за это народ тоже полюбил президента), в первый срок Путина, в 2000—2004 годах, было принято достаточно большое количество либеральных законов: снизились налоги, был принят закон о плоской шкале налога на доходы физических лиц, была либерализована система проверок бизнеса и появились большие возможности для его открытия — в этом вопросе либеральность была максимальной и конкретной, и людям это нравилось, поскольку многие из них поняли, что жить своим бизнесом в России вполне можно.

Признаки царской власти — сосредоточение в своих руках очень большого количества государственных ресурсов — политических, финансовых, информационных — и фактически единогласное решение любых важных государственных проблем действительно делают Россию похожей не на демократический, а на наследный режим. Поэтому у Путина сейчас некое гибридное состояние

Кроме того, Путин озаботился развитием территорий. Вспомните 2000 год, когда Роман Абрамович стал губернатором Чукотки: ранее, какие деньги туда не вкачивай, они все пропадали, а тут появился хозяин территории с большими деньгами, да еще и обремененный обязательствами лично перед Путиным, и территория ожила. Можно здесь и вспомнить национальный долг страны, который перестал быть большой проблемой, изменилось лицо вооруженных сил.

То, что я перечислил — это были очень важные потребности, в которых люди нуждались, и люди «шли» к Путину, потому что он реально решал и их экономические проблемы, и близкие им государственные задачи. Кстати, и централизация власти, за которую Путина сейчас критикуют, тогда шла на пользу стране, потому что решения президента должны были исполнять все до единого, что решало многие вопросы в регионах.

Но эти плюсы вскоре начали давать и минусы.

«В команде президента перешли на социалистический способ управления госсобственностью»

— Какие же?

— Путин, как человек военный и подготовленный старой советской системой, всегда гиперответственен за то, что делает. Его понимание России и гиперответственность перед ней сослужили такую службу, что развитие страны стало приобретать довольно сложные очертания. И после того как Путин ушел в премьеры, он также продолжал браться за все, как и раньше, но ему не хватало команды для полноценной работы над преобразованиями, и в силу этого он перешел на доверительное управление страной — вместо того, чтобы выращивать новых людей для такого дела. От этого в России сузился политический спектр: доверия к политикам у Путина стало меньше, еще меньше доверия у него стало ко всяким либеральным настроениям в обществе. Кроме того, сузился спектр доверия к людям, которые отвечают за экономику, и сейчас мы видим, что за крупные экономические массивы, за все то, что дает быструю добычу и превращение в деньги — нефть, газ, металлы, обработка, отвечают доверенные лица Путина. Но наличия лишь доверенных лиц недостаточно для полноценного развития экономики.

— А может, причина того же застоя в экономике еще и в том, что команду Путина расслабили впечатляющие цены на нефть, что были в нулевых?

— Конечно, цены на нефть росли до 2008 года как на дрожжах, это был неожиданный подарок, и он закрыл всю необходимость учиться работать в сложных экономических условиях. Цены на нефть позволяли команде Путина ошибаться в тех или иных решениях, но из этих решений не было сделано выводов, все ошибки поглощались притоком денег. Все это испортило возможности экономического мышления, в команде президента перешли на социалистический способ управления госсобственностью, то есть появилось распределение, давались указания, финансовые обязательства и прочее, и либерализация экономики не пошла дальше того, что было.

Цены на нефть росли до 2008 года как на дрожжах, это был неожиданный подарок, и он закрыл всю необходимость учиться работать в сложных экономических условиях

— А может ли быть причиной политического и экономического застоя то, что немалое количество полномочий в управлении страной Путин отдал выходцам из спецслужб?

— Тут сложно ответить внятно. Я, конечно, знаком с людьми высокого ранга в той же системе ФСБ, и, по временам начала нулевых, это были люди весьма одаренные — система квалификации и отбора кадров там была приличная.

Но дело все-таки не в ФСБ. Думаю, в команде Путина идет капсуляция различных управленческих групп: закапсулировалась уже, скажем, группа из силовых органов, и невпускание в эту капсулу людей, у которых есть какие-то воззрения в экономике и в политике — это настоящая проблема. Если бы у власти закапсулировались либералы и никого туда не впускали, это тоже была бы настоящая проблема. Проблема недоверия и нежелания открывать свой мир, чтобы его изменять, а желание только все контролировать — вот что налицо.

«Они абсолютно убеждены, что могут справиться с любой экономической ситуацией»

— Могут ли серьезные экономические трудности произвести раскапсуляцию, чтобы запустить реформы, нужные бизнесу, государству, гражданам?

— Думаю, что нет. У той группы управленцев, что находится во главе государства сейчас, есть абсолютное убеждение, что они могут справиться с любой экономической ситуацией. Они же говорят, что, мол, смотрите — мы справлялись с ситуацией после 90-х годов, когда в стране не было денег, а были лишь огромные долги. Они считают, что инструментов для решения сложных ситуаций у них достаточно, и в подтверждение своих убеждений приводят в пример мировой экономический кризис 2008 года: Европа в нем пострадала сильно, Америка очень сильно, а мы в России из этого кризиса вышли сухими из воды, потому что сумели накопить хорошее количество свободных денег.

И сейчас происходит похожая ситуация — идет накопление государственных средств. Вместо развития технологий, образования мы вновь решили откладывать деньги на черный день, и это проблема.

— Вернемся к теме «Путин и народ». Резко ли изменилось отношение Путина к тому народу, к которому он шел и который шел ему навстречу в 2000—2008 годах? Еще в 2003-м он говорил, что главная проблема страны — это бедность людей, сейчас бедность также актуальна, но он не говорит о ней так громко и четко. Согласны ли вы с политологом Леонидом Радзиховским, что Путин считает граждан страны лишь подданными?

— Как и у всякого взрослого человека, у Путина тоже идет эволюция взглядов на окружающий народ. Ему в этом отношении, конечно, сложно, потому что он с простым народом не общается, у него нет никакого непосредственного взаимодействия с рядовыми людьми — у него есть только представление о том, как этот народ живет, чего он хочет. И тут я склонен согласиться с Радзиховским, раньше народ был для Путина предметом изучения, поскольку сотрудники спецслужб обязаны были знать, понимать, с кем они взаимодействуют, проводить какие-то исследования граждан, а сейчас Путин считает, что ему этого знать не надо. У него теперь, по его мнению, есть полное убеждение, что он владеет ситуацией в стране и знает, что нужно подданным и в какую сторону их надо перегонять.

Раньше народ был для Путина предметом изучения, поскольку сотрудники спецслужб обязаны были знать, понимать, с кем они взаимодействуют, проводить какие-то исследования граждан, а сейчас Путин считает, что ему этого знать не надо

То финансовое расслоение, которое происходит у нас в стране, оно, конечно, информированного руководителя должно было бы обеспокоить, потому что бедных у нас становится все больше, но вот средние-то показатели говорят президенту, что нет ничего страшного. И поэтому вопросы обеднения его не беспокоят — судя по посланиям Федеральному собранию, у него есть внутреннее убеждение, что он владеет ситуацией и ему не очень хочется разбираться в мелочах — о той же бабушке из села Простоквашино.

«Руководитель российского правительства не отвечает на вопрос, куда мы идем»

— Мы знаем, что все ключевые решения, влияющие на жизнь и развитие страны, принимает только и исключительно Владимир Путин. Но управляет ли Путин страной, если вы говорите, что он не может видеть нормальную картину с жизнью тех же простых людей? Одно дело — решать, другое — управлять жизнью страны, ее движением.

— Выскажу крамольную мысль: говорить о целенаправленном управлении страной сейчас нельзя. Мне думается, что разрозненные интересы разных финансовых групп и разных интересантов окружения Путина, к сожалению, формируют экономическую цель очень размыто. Ни в документах, ни в выступлениях я не вижу четко очерченных целей и четко очерченных показателей. Я вижу национальные программы, какие-то достижения отдельных отраслей экономики, какую-то озабоченность сельским хозяйством или импортозамещением, но если бы я спросил у людей на улице: «А в какую сторону развивается наше государство?», то ни один человек в нашей стране не смог бы это сказать. Но если этого не знают граждане, то в общем для страны это не лучший способ развития.

— А если говорить о людях, кто управляет страной?

— У Евгения Минченко есть, как известно, термин «Политбюро 2.0», и некую часть из этих рассуждений я могу принять: каждый, кто входит в это «Политбюро 2.0», проявляет заботу о своем участке, но единого центра принятия решений я не вижу. По идее, таковым центром тут должен быть Дмитрий Медведев; экономическая и социальная жизнь — это его забота, а Путин должен охранять границы страны — ментальные, физические, должен работать над безопасностью, возможностью осуществления правосудия. Но роли Медведева в управлении страной я не вижу, руководитель правительства не отвечает на вопрос, куда мы идем.

По идее, таковым центром тут должен быть Дмитрий Медведев; экономическая и социальная жизнь — это его забота, а Путин должен охранять границы страны

«Если не ставить целей, то что бы ты ни сделал, можно превращать в победу»

— Но ведь тот же Медведев мог бы управлять экономическими и социальными процессами, если бы была стратегия развития. А принять ее должен президент. В нескольких предвыборных кампаниях мы слышали о «плане Путина», но так о нем ничего внятного и не узнали. Почему Путин за 20 лет так и не запустил обширную программу развития страны? Мы слышим только о нацпроектах, майских указах и, собственно, все, а где стратегия?

— Возможно, для этого команде президента не хватает интеллектуальной мощности, но я думаю, плохую службу Путину тут сослужило желание быть лучшим президентом всех времен и народов. А что такое лучший? Лучший — это человек, которого невозможно привлечь к ответственности за то, что он чего-то не сделал.

Тут как в сказке «Алиса в стране чудес». Там есть момент, когда Алиса выходит на полянку, где сидит Кот. Алиса спрашивает его, как отсюда выйти, Кот спрашивает в ответ: «Куда ты хочешь попасть?». Алиса говорит: «Мне все равно», и Кот отвечает: «Тогда иди в любую сторону». Понимаете, если не ставить целей и планов, не обнародовать их, то, что бы ты ни сделал, это можно превращать в победу. Поэтому путинское окружение аккуратно работает с планами и публичным признанием этих планов — чтобы не отвечать за сделанное и несделанное.

— А может, все дело в том, что в душе Путин не реформатор, а консерватор?

— В первые два срока Путин все-таки менял страну — заставил с ней считаться мировое сообщество, а бизнесу дал вообще передовые решения. У Путина есть способность к реформаторству, и в 2000—2008-м в этом смысле президент был просто молодец. Но дело в том, что через какое-то время наступает тяга сохранить то, чего добился и, может быть, нежелание изменять что-то, чтобы не стало хуже.

И тут злую шутку с Путиным, думаю, сыграл еще и кризис 2008 года. Вполне возможно, что руководство страны напряглось с общей экономической ситуацией в мире, подумало, что сейчас нужно взяться за руки, держаться очень крепко и ходить не вправо и влево, настоять на своем, и вот тут произошло то самое капсулирование, о котором я уже говорил.

Окончание следует