Казанская сага Аксенова

Революционная любовь

Павел Аксенов и Евгения Гинзбург — две яркие фигуры своей эпохи. Их судьбы переплелись в бурном потоке революционных перемен и партийных интриг. Сын рязанского крестьянина Павел Аксенов с раннего возраста прошел через все тяготы жизни. Он родился в январе 1899 года в селе Покровское на Рязанщине и с детства привык к тяжелому труду. Служба на железной дороге, участие в революционном движении, а затем в Гражданской войне закалили его характер. Уже в 19 лет Павел Аксенов вступил в ряды большевиков и вскоре стал агитатором на Юго-Западном фронте. За годы службы Павел прошел через фронты и получил тяжелое ранение, потеряв один глаз.

Евгения Гинзбург, в свою очередь, происходила из интеллигентной еврейской семьи. Она родилась в Москве в 1904 году, в пятилетнем возрасте переехала с родителями в Казань, где ее отец стал известным фармацевтом. Родители Евгении мечтали о том, чтобы их дочь получила европейское образование и отправилась учиться в Женеву. Однако их планы разрушила революция. Евгения поступила в Казанский университет на факультет общественных наук, затем перешла в Восточный пединститут, где и закончила свое образование. Кроме этого, Евгения Гинзбург была активной участницей революционного движения, что сделало ее заметной фигурой в Казани.

Павел и Евгения встретились в Казани, в кругу партийной элиты. Оба уже имели за плечами неудачные браки: Евгения была замужем за врачом Дмитрием Федоровым, от которого у нее родился сын Алексей, а Павел был женат на Цецилии Шапиро, с которой у него была дочь Майя. Однако их отношения не сложились, и два развода стали логичным шагом на пути к новому этапу жизни.

Союз Павла Аксенова и Евгении Гинзбург был полон совместных идеалов. Евгения была не просто женой Павла, но и его настоящим боевым товарищем. Она полностью разделяла революционные убеждения супруга, активно участвовала в общественной жизни, занималась журналистикой и преподаванием. В этом браке родился Василий Аксенов, который, несмотря на суровые времена, рос в атмосфере любви и заботы.

Счастливое советское детство

Павел Аксенов и Евгения Гинзбург жили в Казани как представители советской элиты. Семья обитала в просторной квартире в «Доме работников науки и техники», редкой по тем временам привилегии. Их квартира была оборудована всем необходимым для комфортной жизни: отдельная детская, патефон в гостиной, хорошие духи и табак, которые привозили из Москвы. Это были времена, когда семья ощущала себя частью новой советской аристократии, и этот статус проявлялся даже в мелочах — в одежде, предметах быта, настроении.

Маленький Василий рос в окружении любви и заботы. Его детство было наполнено радостными моментами, такими как вечерние прогулки с родителями в Лядском садике, который был виден из окон их квартиры, и утренние завтраки с миской манной каши, приготовленной заботливой няней Фимой. Однако даже в эти моменты безмятежности ощущался отзвук трудных времен: семья прекрасно знала, что их жизнь, их достаток и благополучие были исключением на фоне общего голода и бедности.

Я… смотрю на тарелку с манной кашей. Я там уже накрутил множество сфер своей ложкой. В центре сфер, как Солнце, плавится кусок сливочного масла. Входит революционер. «Заведи патефон», — прошу я его. Подумать только, это я был там, бутуз, раскормленный манной кашей! (Василий Аксенов в романе «Кесарево свечение»)

Павел Аксенов, будучи членом ЦИК СССР и председателем Казанского горисполкома, пользовался большим уважением как в Казани, так и за ее пределами. Он был человеком действия, человеком, который не боялся брать на себя ответственность и руководить. Крестьянское происхождение и активное участие в Гражданской войне только подчеркивали его авторитет среди товарищей по партии. Его поддержка «сверху» и успешная карьера казались незыблемыми. Евгения продолжала заниматься общественной деятельностью, преподавала историю и вела отдел культуры в газете «Красная Татария». Она была яркой, энергичной женщиной, которую уважали и в партийных кругах, и среди коллег-журналистов.

Каждый день в их жизни был расписан по минутам. Утро начиналось с завтрака, где маленький Вася упрямо съедал свою кашу. После завтрака начинался рабочий день, полный встреч, совещаний и заседаний. Однако, несмотря на загруженность, Евгения всегда находила время для своих детей, стараясь быть не только строгой матерью, но и другом.

Несмотря на кажущуюся стабильность, над семьей уже начинали сгущаться тучи. Сталинские репрессии, которые в те годы достигли своего апогея, не пощадили даже тех, кто верой и правдой служил советской власти. События, которые вскоре развернутся, изменят жизнь семьи Аксеновых навсегда, разрушив ту идиллию, которая царила в их доме на улице Комлева.

Нежелательная дружба

В 1934 году убили Сергея Мироновича Кирова. Это событие вызвало волну репрессий, которая прокатилась по всему Советскому Союзу. Казань не стала исключением. Убийство Кирова стало поводом для массовых чисток, направленных на уничтожение любых потенциальных врагов народа. Евгения Гинзбург тяжело переживала случившееся. Для нее, как и для многих других, это было ударом в сердце социалистических идеалов, которые она искренне разделяла. Казалось, что самоотверженный труд по строительству социализма мог быть подорван изнутри — троцкистами и другими «изменниками», как их называли в официальных изданиях того времени, таких как «Правда», «Известия» и местная газета «Красная Татария».

В ответ на убийство Кирова по всему Советскому Союзу, включая Казань, начались партийные собрания, на которых раздавались призывы к бдительности и «очистке рядов» от замаскированных оппозиционеров. Одним из ярких ораторов того времени в Казани был профессор Николай Наумович Эльвов — историк партии, который сам в прошлом был оппозиционером. Эльвов, который прибыл в Казань в результате академической ссылки из Москвы, был известен своим острым умом, полемическим талантом и незаурядной внешностью — крупная голова и яркая рыжая шевелюра делали его легко узнаваемым. Его выступления всегда собирали множество людей, и он умел зажечь аудиторию, призывая к еще большему усилию в борьбе за чистоту партийных рядов.

Но в то же время он был глубоко потрясен происходящим. Вскоре после его пламенных речей Эльвова можно было увидеть с серым лицом и полными отчаяния глазами у двери квартиры Евгении Гинзбург. Их связывали не только профессиональные, но и личные отношения — Эльвов предлагал Евгении сотрудничество по написанию хрестоматии по истории Татарии, и они часто пересекались в редакции. Однако теперь, предвидя свою скорую участь, он пришел предупредить ее, что и она может пострадать за связь с ним.

Его предчувствия оказались верными. Вскоре после этого Евгения узнала от старого швейцара в институте, что Эльвова арестовали ночью. Чекисты действовали решительно и безошибочно, не оставляя сомнений в своей правоте. Профессор Эльвов стал одной из первых жертв репрессий, начавшихся после убийства Кирова. Вскоре за ним последовали и другие, в том числе и Евгения Гинзбург, которую обвинили в том, что она не разоблачила «троцкиста» Эльвова и не критиковала его работу.

Стук в дверь

Лето 1936 года стало началом конца спокойной жизни семьи Аксеновых. Первые тревожные звоночки раздались на партийных заседаниях, где Павла Аксенова начали обвинять в политической слепоте, ведь его жена, Евгения Гинзбург, оказалась под подозрением. Все изменилось в феврале 1937 года, когда Евгению Гинзбург исключили из партии. В то время исключение из партии практически означало конец любой карьеры и, как правило, предвещало арест. Вскоре Аксеновых начала терзать мысль о неизбежности прихода НКВД. Их подозрения оправдались в ночь на 5 февраля, когда Павла вызвали на закрытое заседание бюро обкома и заставили подать в отставку. Это решение приняло московское руководство после консультации с секретарем ЦК ВКП(б) Андреем Андреевым, который оставил судьбу Аксенова на усмотрение местных властей.

Евгении Гинзбург запретили преподавать. Однако даже после этого она оставалась верной идеалам партии, несмотря на все переживания и сомнения. Постоянные новости об арестах знакомых и коллег, многие из которых так же, как и она, не верили в свою вину, только усиливали напряжение в семье.

После отставки Павла, в ночь на 6 февраля, Евгению арестовали. Павел, потрясенный арестом жены, продолжал оставаться в Казани, где вскоре и его самого ждала трагическая судьба. 7 июля 1937 года Павла Аксенова тоже арестовали и отправили в тюрьму на «Черное озеро» — здание республиканского управления НКВД, печально известное жестокими допросами. Павел подвергся ужасным пыткам, которые ломали не только его тело, но и дух. Под тяжестью бесконечных побоев он сдался и подписал ложные признания.

…меня продолжали молотить. Ночью 15 апреля [1938 года] я понял, что у меня исчерпаны все силы… 16 апреля меня… Крохичев протянул бумажку и сказал:
— Вот здесь поставь подпись.
Подпись была поставлена.

Тем временем Евгению Гинзбург отправили в Москву на суд Военной коллегии Верховного суда. 25 августа 1937 года ее приговорили к 10 годам заключения по статьям 58-8 и 58-11 Уголовного кодекса СССР. Судьба Евгении и Павла была предрешена. Семья распалась, а их дети остались без родителей.

Счастливый случай

После ареста родителей маленького Василия отправили в спецприют в Костроме. В то время подобные учреждения были заполнены детьми, чьи родители попали под категорию врагов народа. Здесь, в холодных и бездушных стенах, Василий проводил свои дни в полном одиночестве. Но судьба Василия все же повернулась в другую сторону. Его дядя, Адриан Аксенов, решился на отчаянный шаг — вернуть своего племянника из спецприюта. Для этого он продал последние ценные вещи, добрался до Костромы и добился права забрать Василия домой.

Адриан Васильевич привез Василия в Казань, в дом Котельниковых-Аксеновых на улице Карла Маркса. Этот деревянный дом стал для мальчика новым пристанищем. Василий оказался в дружной и интеллигентной семье, где его окружили заботой и любовью. Но адаптация не была легкой. Мальчик был тихим и замкнутым, а его первое появление в новом доме запомнилось родственникам тем, что он крепко сжимал кулаки в карманах и не отпускал своего нового серого тряпичного слона — подарок дяди Адриана.

Средь берез и верб, возле гигантского тополя, где находился их дом, постоянно носились дети, и Василий, постепенно привыкнув, начал играть с ними. Ему повезло, что его судьба сложилась иначе, чем у многих других детей в аналогичных условиях.

Василий Аксенов впервые переступил порог казанской школы в разгар Великой Отечественной войны. Казань была городом-тылом, где жизнь шла по законам сурового времени. Учителя прекрасно знали, чей сын пришел учиться, и старались не выделять мальчика. Педагоги понимали: ребенок не должен быть заложником родительских грехов. Учительница географии, Вера Николаевна Пономарева, прозванная учениками Глобус, была среди тех, кто особое внимание уделял Васе. В отличие от остальных, она старалась внушить ему чувство нормальности, стремилась к тому, чтобы он вырос простым советским ребенком.

В глазах других детей он тоже был обычным мальчиком, хотя некоторые пытались уколоть его происхождением. Один из одноклассников, Лев Пастернак, вспоминал, как кто-то из учеников однажды выкрикнул Василию: «Враг народа!». Но этот случай закончился неожиданно: Васю защитил простой, но сильный сын уборщицы Ванька Поляков, который молча набил обидчику морду, и на этом конфликт был исчерпан.

Школьная жизнь была наполнена не только учебой, но и проделками. Василий и Лева частенько прогуливали уроки, отправляясь в кинотеатр «Электро» на улице Баумана. Там их пускала бесплатно работница микшера, тетя Фира. Вместе они пересмотрели почти все фильмы, включая запретные для школьников картины, такие как фильм о Беломорканале. Ксения не любила Леву Пастернака за его влияние на Василия. Он, и без того учившийся посредственно, начал еще больше пропускать занятия, увлекаемый кино, футболом и другими развлечениями. Казань, которая восстанавливалась после войны, была полна опасностей для парня, и родственники опасались за его будущее.

Еду в Магадан

С первых дней, после того как Евгению Гинзбург освободили из лагеря и отправили в ссылку на поселение, она начала хлопотать о приезде Василия. Ее тянуло к сыну, и казанские родственники понимали, что для него будет лучше жить с матерью, чем оставаться в Казани, где начались трудные подростковые годы.

Племянница Павла Гинзбурга, Матильда, писала Евгении о трудном характере Васи. Он прогуливал школу, шлялся по дворам, и родственники все больше беспокоились, что мальчик подпадать под влияние уличной шпаны. Однако власти не спешили давать разрешение на переезд Василия к матери. Евгения Гинзбург обивала пороги различных инстанций, подавала одно заявление за другим, и в итоге ее настойчивость была вознаграждена. После десятого заявления ей выдали разрешение на приезд сына в Магадан.

Родственники в Казани с волнением восприняли новость о предстоящем отъезде Василия. Их беспокоила неизвестность, связанная с Магаданом, и суровые условия жизни на Севере. Но Евгения настояла на своем, и Василий принял решение ехать к матери.

Магадан поразил Василия своим суровым и непредсказуемым климатом, а также людьми, с которыми он встретился там. Евгения Гинзбург создала вокруг себя кружок интеллектуалов — людей, когда-то занимавших высокие посты, но ныне сведенных к простым и скромным профессиям. Среди них были ученые, философы, писатели, художники, каждый из которых внес свой вклад в развитие юного Василия. Он с интересом слушал беседы на литературные и философские темы, участвовал в обсуждениях и впервые ощутил себя частью интеллектуальной элиты, пусть и в необычных обстоятельствах.

Каждые выходные в маленькой комнатке Евгении Соломоновны проходили «салоны», где обсуждались стихи, философия, искусство. Там же Василий познакомился с такой литературой, которую в Советском Союзе было запрещено читать, и это знакомство навсегда осталось в его сердце. Постепенно он начал понимать, что его тянет к литературе, и именно здесь, в Магадане, формировались его первые писательские мечты.

Весной 1950 года Василий окончил школу с аттестатом, в котором почти все предметы были оценены на «хорошо» и «отлично», за исключением физики. Евгения настояла на том, чтобы он поступил в медицинский институт, и Василий согласился, понимая, что это решение продиктовано не только заботой о его будущем, но и реальностью того времени. Врачам было проще выжить в лагере.

Возвращение в Казань

Василий Аксенов вернулся в Казань, где перед ним открылась новая глава жизни. Город, который уже стал для него родным, сразу погрузил молодого Аксенова в студенческую среду. Родные и знакомые, увидев Василия вновь, отмечали, как он повзрослел и возмужал. После сурового магаданского периода в его жизни Казань представлялась совершенно иным миром — городом, где началась его взрослая жизнь.

Василий поселился в коммунальной квартире на улице Карла Маркса, где жил под строгим присмотром своих тетушек Ксении и Матильды. Эти женщины теперь стремились обеспечить ему комфортные условия для учебы и развития, продолжая контролировать каждый его шаг. Однако этот чрезмерный надзор сильно раздражал юношу. Аксенов, уже переживший столь многое, чувствовал, что достоин большего доверия и самостоятельности.

Вскоре после поступления в медицинский институт, он съехал от тетушек и перебрался на квартиру к своему другу Феликсу Газману, где с ним поселился и Юра Акимов — его товарищ по Магадану. Жизнь в этой квартире отличалась полной свободой и весельем. Юноши устраивали различные розыгрыши, например, организовали парад нижнего белья, маршируя по комнате в сатиновых трусах и утлой бязи подштанников, весело выкрикивая: «Мы — еврейцы-красноармейцы: ать-два, ать!»

Иногда они устраивали нечто вроде социальных экспериментов, например, замирали на улице Баумана у здания Госбанка, задрав головы и тыча пальцами в небо. Когда вокруг них собиралась толпа зевак, они внезапно убегали, оставляя людей в недоумении. Однако, несмотря на все эти шалости, у Василия и его друзей были и серьезные увлечения. Аксенов, уже увлеченный баскетболом в Магадане, продолжил играть за команду «Медик». Баскетбол стал для него не только способом поддерживать физическую форму, но и возможностью социализации, укрепления дружеских связей.

Студенческие годы, наполненные новыми знакомствами, книгами и культурными открытиями, сформировали его как личность. Среди таких открытий особенно выделялось его увлечение западной литературой, которая, несмотря на советскую цензуру, проникала в культурную жизнь города. В Казани Василий находил книги современных европейских и американских авторов, которые удивляли свободой мысли и нестандартными подходами к литературе. Особенно его поразила поэзия США, сборник которой он нашел в городской библиотеке.

Одним из запоминающихся событий студенческих времен стал день смерти Иосифа Сталина. 5 марта 1953 года город погрузился в траур, который вылился в смесь страха, отчаяния и растерянности. В день, когда весть о смерти вождя разнеслась по Казани, у дверей квартиры Василия раздались рыдания соседок, а потом сосед начал биться сапогами в дверь, крича: «Великий Сталин умер!».

Для многих людей, особенно пожилых, смерть Сталина была шоком, они видели в нем символ стабильности и порядка, и теперь не представляли, как жить дальше. Но для молодежи, особенно для таких, как Василий и его друзья, смерть Сталина стала поводом для смешанных чувств. С одной стороны, они осознавали серьезность момента, но с другой стороны, их жизнь казалась настолько далекой от официального траура, что они не могли полностью погрузиться в атмосферу всеобщей скорби.

Вскоре Василий Аксенов перешел учиться в Ленинградский медицинский институт. А дальше его пересечения с Казанью были очень эпизодическими.

Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты «Реальное время», автор телеграм-канала «Булочки с маком» и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке «Макулатура».