«Пианино стояло у меня на кухне, чтобы было удобнее переключаться с кухни бытовой на кухню творческую»

«Пианино стояло у меня на кухне, чтобы было удобнее переключаться с кухни бытовой на кухню творческую»

Еще несколько эпизодов создания моих популярных песен. Песня «Кайту» была написала мною в период нахождения в больнице. В мае — апреле 1985 года я попала в Шамовскую больницу (я тогда жила на улице Свердлова), в это время установилась теплая солнечная погода. Все больные вышли на улицу подышать воздухом. А я вдруг почувствовала прилив творческой энергии, в голове зазвучала мелодия, на которую ложились слова припева недавно данного мне поэтом Марселем Галиевым нового текста, припев которого «Һаваларда торна тавышлары...» все время крутился в моей голове. Мне надо было срочно записать звучащую музыку, которая требовала выхода. Воспользовавшись ситуацией открытых дверей, я выскочила на улицу и прямо в больничном халате и тапочках, не обращая внимания на прохожих, побежала домой, благо дом находился в нескольких кварталов от больницы. Мне срочно нужен был весь текст. Я бежала, боясь забыть звучащую в голове мелодию.

В то время я уже была мамой двоих детей, и пианино стояло у меня на кухне, чтобы было удобнее переключаться с кухни бытовой на кухню творческую. Записав ноты песни, я успокоилась и с чувством выполненного долга вернулась в больницу. Вот такой интересный момент был со мной.

Были также и достаточно анекдотичные случаи, когда однажды, рано утром собиралась лететь в Ташкент (мой супруг — ташкентский композитор, проживал тогда в Узбекистане и на тот период я жила на два города), и сев в такси по пути в аэропорт, вдруг четко услышала в голове музыку припева «Җырлый чишмә, сайрый кошлар...» из будущей песни «Авылым тавышлары». Поскольку я помнила только строчки припева, я развернула такси и в шестом часу утра поехала домой к автору слов Наилю Касимову, который спросонья в нижнем белье выскочил на мои настойчивые звонки в дверь. «Только вы так можете, Луиза ханум…», — только и смог он выразить свое изумление моему столь раннему визиту. Получив из его рук текст, уже подъезжая к аэропорту, я закончила песню, успев набросать на том же листке с текстом ноты песни. Таким образом в основном я и создаю музыку, а точнее записываю ее с помощью небесных сил. Этот секрет, называемый вдохновением, я не скрываю, всем истинно творческим людям, я уверена, он также знаком.

У меня нет своих особых методов работы с поэтами, потому что каждая песня пишется по-разному. Да и у всех авторов все бывает по-разному. Например, русский композитор XIX века Римский-Корсаков писал, что на оперу «Золотой петушок» его вдохновило звучание всего лишь одной ноты. Что касается меня, то я всегда сначала ищу в тексте песни такие образно-эмоциональные строчки, которые западают в душу, и уже из них потом выстраивается, как правило, припев песни. Иногда песня получается именно с такого припева.

Часто я полностью меняю тексты и не только местами строчки, но и сами слова, добавляя свои, более подходящие под настрой музыки. Конечно, стараюсь при возможности все изменения слов других авторов согласовывать с ними, а если такой возможности нет, то советуюсь с профессиональными поэтами.

Почему-то многие думают, что тексты песен связаны лично с моей жизнью, хотя их пишут поэты, а я просто стараюсь вжиться в образ, понимать чужую боль и настроение.

«Чтобы песня стала популярной, должно совпасть все — и слова, и музыка, и аранжировка, и исполнение»

Кстати, я с детства писала стихи и поэтому часто самостоятельно делаю русские переводы своих песен, иногда приходится писать тексты для своих песен, в том числе и на татарском языке. Бывают редкие случаи, когда прежде рождается музыка, а потом приходится под нее подбирать текст, такое совмещение не всегда бывает удачным. Поэтому более естественно звучит песня, написанная композитором на слова, которые сами просятся на музыку.

Песня — это единое целое, и, чтобы она стала популярной, должно совпасть все — и слова, и музыка, и аранжировка, и исполнение. Когда все эти качества совпадут, тогда вы попадете в десятку. Бывает, слушаешь песню, вроде бы песня неплохая, хорошая мелодия, но чего-то не хватает: или текст слабоват, или аранжировка неудачная, а может исполнитель не смог до конца донести смысл и душу песни.

У меня такое было один раз: ко мне приехала одна поэтесса из Башкортостана и умоляла написать песню на ее слова, но у меня никак не получалась мелодия с ее текстом, поскольку ее слова меня не особо затронули. Не желая ее обидеть, я вынуждена была наложить на ее текст уже готовую мелодию, написанную на другие слова, по ритмике подходящие к тексту башкирской поэтессы. Но несмотря на то, что мелодия была интересная, с этим текстом песня так и не пошла, пролетев мимо. А с предыдущим текстом песня воспринималась совсем по-другому, словно оживала. Я запомнила этот случай на всю жизнь, для меня это было уроком. Название этой песни озвучивать не хочу, незаслуженно подставляя автора текста этой песни.

«Писать песни нас, студентов, не учили»

Возвращаясь к теме зарубежной песенной эстрады 1960 — 80-х годов, резко отличавшейся в то время от советской эстрады своей новизной и неординарностью, хочу сказать, что она не прошла мимо меня просто как развлекательная музыка, она повлияла, хотя и частично, на мое творческое восприятие, заставив по-новому взглянуть на национальную эстраду, заняться поисками своего творческого почерка. Как я уже говорила ранее, писать песни нас, студентов, не учили, мало того, это было несерьезное занятие. А вот академическая форма сонатного аллегро, соната, трио, рондо, двух- или трехчастная форма и прочее — это, пожалуйста, это серьезная учеба. Таким образом после консерватории я оказалась в жанре песни, фактически, в роли самоучки, начав изучать советские и зарубежные хиты из репертуара The Beatles, Элтона Джона, Демиса Руссоса, Кати Ковач, ABBA и многих популярных групп и исполнителей. Я не просто слушала полюбившуюся мне музыку, но и пыталась анализировать форму, обороты мелодии и гармонии, меня удивляло, что в зарубежных песнях очень часто отсутствовали припевы и песни состояли из постоянно меняющихся новых эпизодов, т. е. форма песни была нетипично куплетная.

Все это было так непохоже, особенно на советскую эстраду. Впервые такую форму я решила применить в песне «Су буеннан әнкәй кайтып килә», включив дополнительный эпизод, при этом сомневаясь по поводу восприятия слушателями. Однако мои опасения оказались напрасными. Новая форма песни в исполнении Айдара Файзрахманова помогла больше прочувствовать содержание текста. Самое интересное, что после эту же песню исполнила Зухра Шарифуллина, но исполнила ее, убрав этот самый непривычный для ее слуха эпизод, по старинке повторяла по кругу. Тогда я поняла, что все равно нужно идти вперед, развиваться, не бояться ломать старые формы, крутиться лишь по кругу: куплет — припев, куплет — припев. Кроме того, делая аранжировку к песне «Су буеннан әнкәй кайтып килә», я отошла от привычного для народного слуха баяна, включив в аранжировку академические инструменты: фортепиано, виолончель и т. д., после чего поняла, что не надо идти только по одной дороге, надо прививать народу хороший вкус, приучать к классическому звучанию.

Самое обидное, что не так уж давно, всего лишь в 1950 — 60-х годах народ слушал и воспринимал песни в сопровождении и фортепиано, и симфонического, и эстрадно-джазового оркестра, народ слушал национальные классические произведения, оперы, а ныне его подсадили на гармошку и примитивные японские электронные самоиграйки, не говоря уже в целом о дешевой низкопробной песенной попсе, звучащей сегодня в эфире многочисленных национальных радиостанций и ведущей к культурной деградации народа.