Александр Михайлов: «Никто не возьмет на себя ответственность проигнорировать сообщение о минировании»

Угроза — психологическая, убытки — огромны

— Александр Георгиевич, насколько анонимные сообщения о минированиях несут реальную угрозу?

— Это больше психологическая, чем реальная угроза, потому что такое сообщение должно проверяться. А для проверки этого сообщения требуются силы и средства — мы отрываем людей от основной работы, мы заставляем нервничать родителей, школьники переживают стресс, когда их выводят из этого здания — особенно зимой, когда воспитатели-педагоги не знают, одетыми или раздетыми их выводить… Если раньше это рассматривалось как некое хулиганство, то сегодня мы понимаем, что это несет определенную психологическую угрозу. И более того, мы еще не можем с уверенностью говорить — там что-то реальное или не реальное. Поэтому проверяется практически все.

Конечно, значительная часть таких сообщений идет через интернет, через различного рода провайдеров, с каких-то IP-адресов. В последнее время, после того как началась операция, число таких сообщений резко было сокращено. Потому что были разрушены коммуникации, были разрушены логистические схемы по передаче этой информации. Я думаю, что по прошествии какого-то времени это может опять возвращаться. Это все связано не только с какими-то конкретными людьми. Конечно, мы предполагаем, что за этим стоят, так сказать, специальные службы.

Мне кажется, что есть большое количество «политических» хулиганов — хакеров, которые этим занимаются. Причем надо сказать, что очень часто такого рода сообщения идут практически без участия человека. То, что называется сегодня искусственным интеллектом (ИИ), начинает работать против человечества. Как правило, ИИ начинает генерировать самые негативные процессы. И бороться с этим довольно сложно. Даже если мы какие-то IP-адреса блокируем — все равно это с других IP-адресов идет, все же не заблокируешь.

Мы не можем сказать: «А, плевать, это ерунда!» А если что-то взорвется? Если наступят тяжкие последствия? Поэтому реакция со стороны правоохранительных органов — она правильная, адекватная. Но опять-таки — это отвлекает большое количество сил. И мы несем еще огромные убытки. Если мы говорим о бизнесе — возникает упущенная выгода.

Люди начинают расслабляться, но все непредсказуемо

— Есть мнение, что эвакуации в случае реальной опасности неэффективны. Например, в теории, взрывные устройства могут расположить в коридоре, по которому людей выводят из здания.

— Их могут расположить где угодно! С позиции саперов, взрывотехников — сложно предугадать, то ли там какой-то штатный заряд стоит, то ли самодельное взрывное устройство, которое выставлено на неопределенное время замедления. Эта тема очень тревожная. Хотя иногда люди начинают расслабляться: «Ой, да этих звонков у нас было сколько угодно!» Но тут все очень непредсказуемо.

Никто на себя не возьмет ответственность проигнорировать сообщение — никто. Ни одно должностное лицо, ни один правоохранительный орган. Условно говоря, кто-то проигнорирует, и действительно ничего не произойдет, но где гарантия, что какой-нибудь возмущенный родитель не скажет: «Что это такое? Почему не среагировали? А если?..» Такая оперативная обстановка сейчас.

— Вы упомянули, что эвакуации психологически очень давят. Возможно ли проверять здания тихо и никого не эвакуируя?

— Это невозможно. Потому что мы понимаем, что если это — зона повышенной опасности, то никакие работы проводиться просто не могут. Где гарантия, что устройство не размещено в каком-нибудь очень уязвимом месте?

Найденных «анонимщиков» — единицы

— Сколько таких злоумышленников вообще находят?

— Единицы. Либо это, как правило, какой-нибудь школьник, который не хочет писать контрольную работу, либо это какой-нибудь пьяный, который даже не понимает, что он делает — звонит со своего телефона, который легко опознается. И это, наверное, сотая часть от общего числа сообщений.

Если ребенок уже в возрасте уголовной ответственности, то его могут привлечь. Но в основном наказывают родителей — за хулиганство. Понятно, что мы можем наказать родителей, если это родители реальные. У нас же очень часто трудные подростки, у которых родители как бы есть, а по факту их как бы нет. Ну чего там алкоголик? У него денег на бутылку нет, а мы его оштрафуем. Много таких пограничных нюансов, которые всегда вызывают у людей-практиков много вопросов.

«Человек может сидеть в соседнем кабинете, а информация может прийти из Лос-Анджелеса или из Копенгагена»

— Что мешает находить злоумышленников и как вообще ведется их поиск?

— Звонки в основном приходятся на заграницу. Если бы мы жили в цивилизованном мире, мы бы установили этого анонима, который, условно говоря, находится в Париже, позвонили в департамент полиции и сказали: «Ребята, ну-ка быстро нахлобучьте этого клоуна!» Но это очень сложный процесс коммуникации.

Поиск злоумышленников и осмотр места идет параллельно, этим занимаются не одни и те же люди. Конечно, пытаются установить IP-адрес, откуда эта информация пришла… Но IP-адрес — это всего лишь набор цифр. А установить личность — сложно. Особенно если информация идет через какой-нибудь зарубежный сайт. Человек может сидеть с вами в соседнем кабинете, а информация может прийти из Лос-Анджелеса или из Копенгагена.

— Вы упомянули, что зачастую именно ИИ генерирует разрушительные коммуникации. Может, можно направить его на предотвращение таких сообщений? Скажем, создать программу, которая могла бы установить, что сообщение сгенерировано и не несет реальной угрозы?

— Мы можем предлагать варианты, но они должны быть подкреплены реальными возможностями. Насколько возможно, чтобы наши IT-шники, которых у нас в стране сейчас становится все меньше и меньше, в состоянии были вот эту программу реализовать? Это вопрос большой и, в принципе, над этим уже давно бьются, это уже продолжается лет десять, наверное. И пока ничего противостоящего не придумано.

Это проблема искусственного интеллекта — когда он начинает жить сам по себе, если в него забита программа, которая позволяет определять электронные адреса или телефоны тех объектов, где это происходит. Условно бывает так — то минируются все торгово-развлекательные центры, то минируются все аэропорты или вокзалы.

«Пока мы живем, как Робинзон Крузо на необитаемом острове»

— В каком случае возможны сдвиги по этому вопросу?

— Они могут быть только в том случае, если мы выйдем на нормальное сотрудничество с зарубежными странами, которое сейчас разрушается каждый день, если мы выйдем на совместную борьбу против подобного рода явлений и фактов. Тогда мы сможем сконцентрировать на решении этой проблемы интеллект не только российских служб, но и западных. И обратите внимание — все направлено в основном на Российскую Федерацию. Что-то я не очень помню, чтобы мы слышали о такого рода сообщениях во Франции, в Германии. Да, они наверняка есть, но не в таком масштабе. Если мы сможем в едином блоке увязать всех провайдеров, всех владельцев соответствующих сервисов, с помощью которых можно все эти вещи предотвращать. Тогда это можно будет решить.

А пока мы живем с вами, как Робинзон Крузо на необитаемом острове. У нас все меньше и меньше остается друзей. И пока у нас лучший друг — это пятница. Не человек, а день недели — когда люди начинают расслабляться в выходные.