Субэтнос, выбравший «третий путь» — ужиться с представителями иных культур
Бесермяне как зеркало, в которое могут посмотреться более крупные народы
На интервью председателя Общества бесермянского народа Удмуртии Сергея Антуганова, вышедшее две недели назад в «Реальном времени», откликнулся антрополог Марк Головизнин, участник прошлогоднего Конгресса этнологов и антропологов России в Казани, выступавший на нем по бесермянской проблеме. В своей колонке московский ученый, родившийся в Удмуртии, рассуждает о загадочности происхождения этого малого народа, влиянии на бесермян татарского, русского и удмуртского окружения и об их современных проблемах.
«Более шустрые, более уверенные в себе, нетерпеливые, вспыльчивые, любят прихвастнуть»
Бесермяне, малый народ европейской части России, компактно проживающий на территории северной Удмуртии, привлекают внимание прежде всего загадочностью происхождения и переплетением в их мировоззрении элементов язычества, православия и ислама. В науке достаточно примеров, когда реликты язычества сохранились у народов, исповедующих христианство или ислам, однако примеры синкретизма, аналогичные бесермянскому, когда язычество есть основа мировоззрения, а элементы христианства и ислама сосуществуют с ним, не занимая ведущего положения, встречаются разве что в Африке или на островах Индонезии.
Название «бесермяне» созвучно слову «басурмане», которым русские именовали своих некрещеных соседей, прежде всего мусульман. Но есть основание полагать, что это наименование какого-то средневекового этноса, появившееся в западноевропейских источниках и в венгерской топонимике много раньше, чем слово «басурмане» у русских. Причепецкие бесермяне как отдельный народ, проживавший совместно с русскими, каринскими татарами и удмуртами, зафиксированы в текстах конца XVI — начала XVII века. По-видимому, их разговорным языком уже на тот момент был удмуртский язык. Сведения о более ранней истории бесермян в документах и в фольклоре отсутствуют.
Исследователи-классики отмечали, что бесермяне Вятского края до революции были тесно смешаны с татарами, образовывали совместные поселки также с русскими, но крайне редко — с удмуртами.
Отмечалось трудолюбие бесермян-землепашцев, основанное на традициях патриархального быта, в связи с чем их поселки выглядели далеко не бедными, а хозяйства имели скот и достаточное количество хлеба. Этнограф Н.П. Штейнфельд в конце XIX века сообщал, в частности, что один бесермянин пожертвовал 5 тысяч рублей на приходскую церковь. Он же отмечал склонность бесермян к получению образования и то, что тесное общение с русскими имело результатом поголовное владение русским языком среди бесермян-мужчин, которые старались походить на русских и по одежде.
Вместе с этим у бесермян бытовали и татарские обычаи: они ели конину, а по определенным дням приглашали из татарской деревни муллу, который читал Коран. По мнению удмуртов, бесермяне имеют ряд особенностей характера: «Они более шустрые, активные, легкие на подъем, более уверенные в себе, нетерпеливые, вспыльчивые, любят прихвастнуть». Если человек очень хитрый и предприимчивый, о нем можно сказать «бигер кадь» — «как татарин» (словом «бигер», восходящим к «булгар», в удмуртском языке обозначаются татары), если чуть менее — «бесерман кадь» «как бесермянин».
«Бесермянский аргумент»
Отметим, что изучение бесермянской проблемы было искусственно деформировано вследствие неявной, но многолетней «войны за булгарское наследство», которую с переменным успехом вели между собой историки разных регионов Поволжья, пытавшиеся обосновать, кто именно из современных народов (татары, чуваши) есть прямые потомки волжских болгар. В связи с этим на первый план выдвигались «тюркский» и «исламский» аспекты этнографии бесермян, нередко в ущерб другим, не менее интересным. Отголоски данной полемики с использованием «бесермянского аргумента» встречаются и в наше время. Факт, что наряду с исламскими и татарскими влияниями в бесермянской культуре есть очень много чувашских элементов.
Но если говорить о языке бесермян, то он есть «наречие» удмуртского языка, которое, как установили современные удмуртские диалектологи, сложилось на базе северных и южных говоров, а по количеству слов тюркского происхождения занимает лишь скромное 13-е место. По мнению профессора УдГУ В.Е. Владыкина, бесермяне — «часть южноудмуртского населения, очень рано отошедшая от него, перешедшая в ислам — государственную религию Волжской Болгарии». Соглашаясь в целом с вышеуказанными положениями, мы считаем нужным заметить, что отход от ислама обратно в язычество — явление значительно более редкое, чем переход с тюркских на финно-угорские языки.
Как нам представляется, в мировоззрении бесермян изначально имелись именно элементы мусульманства, никогда не занимавшие в нем доминирующего положения.
По моим наблюдениям в 2017 году на празднике Корбан в селе Гордино (Балезинский район Удмуртии) со смешанным татаро-бесермянским населением, чтение сур Корана вокруг священной мусульманской могилы осуществлялось татарами во главе с имамом мечети соседнего татарского села Кестым. Бесермяне стояли вокруг сакрального пространства, не входя в него, не участвуя в намазе и в чтении сур, однако они периодически давали деньги и предметы мусульманам, входящим за ограду священной могилы. Похожее «приобщение со стороны», но уже к православным церемониям, наблюдалось нами на празднике Корбан в бесермянском селе Юнда в том же 2017 году. Там Корбан был приурочен к дню Св. Троицы. Жертвоприношение сопровождалось и чтением православных молитв, и языческими священнодействиями.
Такой бесермянский синкретизм видимо, уходит корнями в историю как Волжской Булгарии, так и Вятских земель. Распространение мировых религий — христианства у славян и ислама в тюркской среде — не было бесконфликтным. Какая-то часть славянского или тюркского населения, не готовая разрывать связь с языческим прошлым, сближалась с финно-угорскими племенами. В Волжской Болгарии представители тюркских народов отдавали девушек замуж в удмуртские семьи. Поскольку именно женщина являлось хранительницей традиций в изготовлении одежды, тюркские этнографические детали сохранились в бесермянском костюме в течение веков. И в ходе русской колонизации удмуртских территорий русские девушки выходили за удмуртов замуж и оказывались в удмуртской среде, чему есть немало свидетельств сельских священников.
Похожая ситуация формировалась и в Хазарском каганате — южном соседе Волжской Болгарии. После принятия его правителями иудаизма там начинает складываться религиозная общность караимов. В их религии сочетаются вероисповедание Ветхого Завета, близкое к иудейскому, языческая обрядность тюркских народов, а также элементы вероучения ислама. Хотя караимы сформировались как городская культура, а бесермяне — как сельская, их религия могла возникнуть в условиях сильной веротерпимости, которая, судя по всему, существовала как в Волжской Болгарии, так и у хазар.
Удмурты воспринимали бесермян как «диссидентов»
Думается, что на консолидацию чепецких бесермян в последние 300 лет сильно повлияли товарно-денежные отношения. В условиях агрессивного наступления феодальных, а потом и промышленных цивилизаций удмуртское традиционное общество не выдерживало конкуренции. Перед ним открывалось два главных пути — ассимиляция (обрусение или отатаривание) или отступление — уход в леса, в первобытнообщинный строй. Бесермянский субэтнос, по-видимому, складывался из тех групп удмуртов, которые попытались выбрать третий путь — ужиться с представителями иных культур, впустив их отдельные элементы в свое мировоззрение и тем самым приобщившись к «благам цивилизации».
Вероятно, часть северных и южных удмуртов, принадлежащих к различным воршудам (родовым группам), кто не был склонен отступать в глушь, потянулись на Чепцу, встраиваясь в хозяйственную структуру региона. Именно этим можно объяснить наличие в языке бесермян как северных, так и южноудмуртских элементов.
Логично предположить, что удмурты, неукоснительно сохранявшие верность родовым традициям, воспринимали бесермян как «диссидентов», что могло быть даже более болезненно, чем будь они просто чужаками. Это позволяет объяснить, почему до революции удмурты не селились вместе с бесермянами.
И наконец, вернемся к этнониму «бесермены». С одной стороны, у нас нет оснований не доверять источникам о средневековых «бесерменах». С другой стороны, заимствование этнонимов было нередким явлением, особенно в кочевых культурах. Именно таким образом мадьяры получили этноним исчезнувшего племени унгаров. Факты опять-таки свидетельствуют, что Чепецкий торговый путь уже в средние века был отнюдь не периферийным для международной торговли, в том числе с народами Средней Азии, включая представителей гипотетических бесермен.
Почему национальный язык, в отличие от английского, изучается «по выбору»?
Что касается современного состояния бесермян, о чем в недавней публикации «Реального времени» говорит Сергей Антуганов, то они, как и другие малые народы России много потеряли в ходе политики укрупнения наций, идущей с 30-х годов XX века. Сейчас, в преддверии новой переписи населения страны, большую дискуссию вызывает т.н. «двойная идентичность», когда гражданин России, особенно родившийся в смешанной семье, будет наделен правом причислять себя к более чем одной национальности.
По моему субъективному мнению, основанному на беседах с респондентами, малые народы, такие как бесермяне, от этого, скорее всего, выиграют, так как в реальной ситуации даже многие общественные деятели-бесермяне или пропагандисты бесермянской культуры выросли в смешанных (удмуртско-бесермянских, татарско-бесермянских) семьях. Будучи поставленными перед необходимостью выбора, многие ранее делали таковой в пользу более крупной нации. То есть «двойная идентичность» может привести к увеличению количества бесермян.
Если взять бесермянскую проблему в Удмуртии, надо иметь в виду, что власти региона не усмотрели деструктивной перспективы в предоставлении бесермянам статуса малого народа, несмотря на то, что реальные культурные, хозяйственные, конфессиональные различия между бесермянами и удмуртами, скорее всего, принадлежат истории, а языковые различия замечаются лишь учеными.
Кстати, несколько лет назад вышел в свет плод многолетней полевой работы московских лингвистов — 1-й том Словаря бесермянского наречия. В 2019 году общебесермянский праздник Корбан получил поддержку из бюджета республики. Возможно, в этом сыграли роль этнополитические реалии и опыт других финно-угорских народов. Так, существование разных групп и диалектов коми, эрзянского и мокшанского этносов мордвы не вызвали деструктивных катаклизмов в культуре и политике национальных образований этих народов.
Гораздо тревожнее в этом отношении судьба национальных языков в условиях современной глобализации, когда под надуманным предлогом происходит, точнее, продолжается наступление на национальную школу и культуру народов России, начавшееся еще в предвоенные годы. В самом деле, трудно ответить на вопрос, почему в условиях формальной государственности татар, удмуртов, чувашей, бурят и других народов изучение национального языка осуществляется «по выбору», а изучение английского языка — есть обязательный компонент образования.
К слову сказать, традиции 1920-х годов, когда национальные школы в районах компактного проживания тех или иных народов были обязательным компонентом общества, еще сохранились. Например, удмурты, проживающие в Башкирии, изучали удмуртский язык до 8-го класса, тогда как в самой Удмуртии он преподавался лишь в начальной школе.
Сохранение языка и культуры (а следовательно, и идентичности) народов России зависит в первую очередь от того, насколько у них осталось самосознание и самоощущение себя как представителей того или иного народа. Если оно не исчезло, то движение снизу не даст народу погибнуть. По меньшей мере, об этом свидетельствует мировой опыт.