«Есть особый субэтнос — это волжане, те, кто живет на Волге и ее ценит»

«Сейчас Свияжск очень пустой»

Сегодня, 1 августа в 12.00, лодку будут спускать на воду. Как подчеркивает судостроитель, это произойдет «весьма исторично»: «Будем тянуть лямкой по валкам вдоль улицы Московской до берега, так что разминайте мускулы, берите с собой обувь для воды и перчатки».

А 7—8 августа струг примет участие в фестивале волжского традиционного образа жизни и ремесел «Народная лодка». Ожидаются парад самодельных лодок, гонки гребных судов, состязание бурлацких артелей, лекции, ярмарка, концерты, мастер-классы, включая уроки от знатока русской кухни Максима Сырникова.

Придумала фестиваль ассоциация «Старая Волга», которой Тиняев и руководит. Впервые он прошел в 2019 году, когда несколько человек скинулись и устроили встречу для таких же, как они, «лодкостроителей». После этого ассоциация выиграла президентский грант, но фестиваль пришлось перенести из-за пандемии.

Мы начали с того, что сделали модель, вручную, из дерева. Потом привезли кучу досок и начали строить

— Конечно, многое с прошлого года подорожало, но ничего, проведем, — рассуждает Тиняев, сидя рядом с почти достроенным домом у церкви. — Я думаю, в этом году будет порядка 300 участников, у нас такие обязательства перед грантодателями. А зрителей — вообще пруд пруди.

— Ты человек пришлый?

— Я дачник, но хочу сюда переехать жить. Мне здесь нравится. И это обычный путь для архитектора — в какой-то момент переехать за город. Летом я в Казани ночую мало, максимум два дня. Я — на лодке, в Свияжске, в Васильево, где родился.

— Чем занимается архитектор музея-заповедника?

— В основном, это разного рода комиссии. В лице частной архитектурной студии помогаю со строительством — разрабатываю проект, влюбляю в него человека, помогаю довести проект до согласования.

— Насколько Свияжск интересует людей?

— Сейчас Свияжск очень пустой. Это огромное количество пустующих территорий. 200 лет назад застройка была плотнее, здесь жили около 3000 человек, а сейчас — 300. Я за то, чтобы люди сюда переезжали. Это мой лейтмотив, который я поддерживаю личным примером.

Я дачник, но хочу сюда переехать жить. Мне здесь нравится. И это обычный путь для архитектора — в какой-то момент переехать за город

Свияжск воспринимают как место страданий: тюрьма, психушка... А лет 150 назад это был милый провинциальный городок на пути из Казани в Москву, куда все заезжали. Эту историю уже не особенно афишируют, а муссируют тему репрессий, гражданской войны. Я — за мирное.

Свияжску нужно возвращать молодое население, чтобы люди переезжали и чем-то занимались. К примеру — воссоздавали строительство деревянных лодок. Нужны люди с идеями, посылом. Можно пойти по научной, литературной стезе... Вот сейчас начинается театральная лаборатория, постоянно идут пленэры. Нужно формировать новый туристический продукт, осваивать буферную зону, а не только остров. Сейчас Свияжск — место одного дня, а потенциал тут — на пребывание в несколько дней.

Сам Тиняев дом здесь достраивает — сначала нашел землю, уговорил продать, провел археологические раскопки за свой счет, а потом возвел дом с видом на реку и с пространством для общения.

«Я архитектурный спортсмен»

— Как обстоят дела с идеей музея «Старая Волга»?

— Дело не двигается, потому что нужно решить вопрос с землей. Пока ее нет. Как частное лицо, я не смогу его содержать. Нужна какая-то история, которая позволила бы музей упаковать в рабочую модель. Идея есть, экспонаты собираются, есть 4-5 исторических судов, которые стоят в разных местах, но их некуда везти. Появился дебаркадер, который нам привезли ночью. Мы его привязали, ведь у нас нет даже специалиста, знающего, как с ним работать. И он в первую же ночь сел на мель, потому что вода уходила. Надеемся, что корпус останется целым, он выживет и льдом его не побьет.

Появился дебаркадер, который нам привезли ночью. Мы его привязали, ведь у нас нет даже специалиста, знающего, как с ним работать. И он в первую же ночь сел на мель, потому что вода уходила

— Уйдем в сторону. Ваша студия недавно разделила второе место с двумя иностранными компаниями на открытом международном архитектурном конкурсе на лучшую концепцию развития территории на правом берегу Казанки.

— Я архитектурный спортсмен. Постоянно участвую в конкурсах. Сейчас мне надо добить проект для фестиваля «Эко-Берег». В этом году его проводят в Ульяновске. У меня есть незакрытый гештальт — я получал на нем второе и третье место, а нужно первое.

— Доволен ли ты зданиями, которое проектировал в Казани? К примеру, ресторан Marani?

— Да, я его делал. Это история уже десятилетней давности. Скромный, маленький дом. Это же творчество. Ты рисуешь, пробуешь разные стили. Если говорить об уровне архитектуры в городе — то хотелось бы чего-то другого. Я, вообще, не за архитектуру, я за среду переживаю. У нас красивое здание стоит в неэргономичной среде.

Город — это то, что вокруг тебя. У нас очень дисперсная городская среда. Есть приятные уголки, не более. Я приехал из Архангельска, с Форума традиционных судостроителей, мне понравился там район набережной, ты как будто находишься в городе с высоким качеством среды. Хотя, конечно, это все на любителя. Архитектура тем и хороша, что вызывает разные эмоции.

— Казань — все еще не речной город?

— Казань — город не на Волге. Волга сама пришла к нам, а город, как я неоднократно говорил, сидит к реке спиной. Хочется, чтобы он повернулся хотя бы боком. Когда развернется лицом, это будет квинтэссенция градостроительной деятельности в городе, когда у реки сформируется новый район. На Запад мы развиваться не можем, там частный сектор, и у него история хорошая. А южный луч развития города выстрелит, и начнется он с грузового порта. Верю ли я в это? Ну когда-то и Квартала тоже были совершенно другими.

Казань — город не на Волге. Волга сама пришла к нам, а город, как я неоднократно говорил, сидит к реке спиной. Хочется, чтобы он повернулся хотя бы боком

Хошь — оперу, хошь — вояж!

Мы забираемся в лодку, в которой могут разместиться до десяти гребцов. Тиняев показывает казенку — место, где можно сложить вещи и даже поспать, она закрывается на замок «от жуликов». Далее сидят гребцы, на корме спрятан вспомогательный мотор. Там же сидит кормчий. Позже поставят две мачты.

— Мы начали с того, что сделали модель, вручную, из дерева, — рассказывает Тиняев. — Потом привезли кучу досок и начали строить. На каждом этапе приходилось чесать репу, потому что ошибки дорого стоят. Стоимость у лодки — 560-570 тысяч, не считая трудочасов, а мы по выходным работали, около 70 выходных. В основном строили зимой. Летом трудно работать — приезжаешь, чтобы забить пару гвоздей.

Также на этой лодке будут петь, рассказывает автор. Она станет декорацией для третьей оперы из «Свияжской трилогии» Александра Маноцкова, который уже ставил во дворе бывших казарм инженерного корпуса «Сны Иакова, или Страшно место», потом «Красный сад». А в музее археологии дерева показали его сценическую ораторию «Ахыр-заман, яки агач ожмах». Впрочем, струг строится и как экспедиционное судно — на нем планируют посетить как минимум несколько фестивалей.

— Она аутентичная?

— У нас такой идеи нет. Мы нацелились на эксплуатационные свойства, чтобы она долго ходила. Хотим съездить в Архангельск, там молодежь строит лодки, участвует в гонках. То же происходит в Карелии. Словом, там, где нет развитой индустриальной промышленности, которая делает суда, где можно дешево купить пластиковую лодку. А у нас конверсионный завод выпускал мотолодки. Я сам с детства помню, что были лодки деревянные, они стояли у церкви в Васильево, качались, а мы с них купались. А еще мой дед делал такие.

Стоимость у лодки — 560-570 тысяч, не считая трудочасов, а мы по выходным работали, около 70 выходных

— Сейчас фестиваль стал выглядеть как фестиваль русского фольклора.

— Первый не был таковым, туда приехали всего четыре исполнителя, хедлайнерами были два парня с балалайкой и гармонью из Уфы.

Но фестиваль — не про русскую идентичность. Я пропагандирую мультинациональную, мультикультурную тематику. И считаю, что есть особый субэтнос — это волжане, те, кто живет на Волге и ее ценит.