«Я был в «Свидетелях Иеговы» 11 лет. Разочаровался в них и решил объехать все 1 122 города России»

«На самом деле это не так страшно выглядит со стороны, как может показаться»

— Иван, вы путешествуете с 27 октября 2012 года, практически 7 лет в пути. И это еще далеко не конец. Почему вы решились поставить себе такую цель тогда и для чего это вам нужно сейчас?

— Нужно начать с того, что я был в секте «Свидетели Иеговы»* 11 лет. Попав туда в 15, я ушел лишь в 26. Когда я разочаровался в них, во всем этом, надо было себя занять чем-то новым, во что-то радикально другое направить свою энергию. Как и многие, я с детства мечтал путешествовать, тут уже ничего не мешало — сел и поехал. Поначалу бесцельно, просто необходимо было мозги проветрить, а потом родился этот проект, идея, я решил объехать все города России, это стало новой точкой отправления.

— Вы выросли в городе Камышин Волгоградской области с населением, наверное, чуть больше сотни тысяч человек. Как 15-летний школьник попал под влияние секты, неужели в таком скромном по всем меркам населенном пункте у «Свидетелей» была настолько разветвленная сеть?

— А что удивительного? Они везде были и есть… Даже в маленьких городах есть небольшие группы и «Свидетелей Иеговы», и других протестантских конфессий. В 15 лет я услышал о них от одноклассницы, мы с другом постоянно над ней подшучивали — она была странной по нашим меркам, дни рождения и праздники не отмечала и так далее. Из чистого любопытства я решил узнать, где проходят их собрания, чтобы пойти и постебаться над этими «верующими». Но, когда пришел, меня впечатлило то, как меня там встретили — окружили любовью, заботой, вниманием, хлопали по плечу, хвалили, называли «братом». Сложно описать, но мне захотелось снова прийти, так я быстро втянулся и сам стал участником секты. Я во все это искренне верил, все это выполнял, активно проповедовал их учения, распространял литературу, учил язык жестов, чтобы проповедовать глухим, учил армянский язык, чтобы проповедовать армянам.

— В Камышине была большая армянская диаспора?

— Нет, дело в другом. Там было много свидетелей Иеговы в соотношении с русскоязычным населением, поэтому нужно было не зацикливаться на территории, уходить в армянский и азербайджанский языки, в язык жестов. Я переезжал на те территории, где не слышали об учениях «Свидетелей Иеговы».

— Мне всегда казалось, что к таким организациям присоединяются люди в возрасте, а подростки с их максимализмом, скепсисом и сомнениями…

— Так это тоже форма протеста. Я считал, что вся вот эта устоявшаяся система плохая, а эта «божья организация» — истина. Когда я участвую в секте, я ведь тоже иду против системы, я же не такой, как все. Это крутилось в голове. В процентном соотношении в Камыше больше женщин: наверное, из 100 свидетелей Иеговы 90 — женщины. Молодежи я бы не сказал что много, но она была, и в основном это молодежь, которая там выросла — дети свидетелей Иеговы. Таких, как я, кто пришел сам, было относительно немного.

А что удивительного? Они везде были и есть… Даже в маленьких городах есть небольшие группы и «Свидетелей Иеговы», и других протестантских конфессий

— Как учителя, родители, друзья не замечали перемен в вашем поведении, не пытались бить тревогу, может быть, обращаться в правоохранительные органы?

— Я думаю, что, если бы на тот момент кто-то из родственников пытался, это, наоборот, усугубило бы ситуацию и нас разобщило, мы бы перестали общаться. На самом деле это не так страшно выглядит со стороны, как может показаться, чтобы бить тревогу. Человек живет, по-своему кайфует — мне это нравилось, я по-своему кайфовал. Тем более насильно оттуда не вытащишь никого, если человек сам этого не захочет. Родители относились к этому снисходительно, я был предоставлен сам себе. Когда они более-менее спохватились, я уже был тверд в этих убеждениях, влиять уже было бесполезно. «Свидетели Иеговы» новичков настраивают так: «Тебе будут говорить о нас плохо, тебе будут говорить, что все это туфта, но ты знай, что эти люди говорят так не сами от себя, а от сатаны». И ты уже не воспринимаешь всерьез то, что тебе говорят против, потому что уже запрограммирован.

Если говорить о правоохранительных органах, то формальных причин привязаться к чему-то у них не было. Это сейчас, когда «Свидетели Иеговы» под запретом, понятно, другой вопрос. А так формально — официально зарегистрированная религиозная организация: хочешь — ходи, хочешь — нет. Одно дело, если можно как-то доказать причастность к каким-то правонарушениям — например склонение к самоубийству, приказ врачам не переливать кровь моему сыну и его смерть по этой причине. Тогда могут дело завести. А так-то, в принципе… Вообще, у «Свидетелей Иеговы» очень мощная юридическая поддержка, у них опытные юристы — они просто так не сдавались. Если кто-то считал их слабыми и начинал незаконно прессинговать, они все это обжаловали, разбирались до последнего и не давали себя в обиду.

«Я стал втайне от жены и друзей читать в интернете то, что свидетелям Иеговы запрещено»

— Чем вы занимались после окончания школы, нужно ведь было содержать себя…

— В 18 лет меня забрали на альтернативную службу на 3,5 года. Я работал санитаром в доме престарелых в Калуге. Мне «выдали» 18 лежачих бабушек, и моей задачей было за ними ухаживать. Там давление этого «учения» на меня усилилось. Если в Камышине я все-таки был с родственниками, родителями, которые не принадлежали к секте, то в Калуге меня окружали только «братья и сестры», там нас было восемь альтернативщиков, и все — свидетели Иеговы.

— Почему выбрали альтернативную службу?

— Потому что свидетели Иеговы не служат в армии. Раньше, когда не было альтернативной службы, не было даже упоминаний о ней в Конституции, они (члены секты) сидели, точнее, их сажали за уклонение. Некоторые пытались получать отсрочки и выжидать весь срок призывного возраста. Когда Конституция гарантировала право на замену военной службы гражданской, соответствующий закон вступил в силу, мне как раз 18 лет исполнялось, в 2004 году. Вторым призывом в декабре я уехал в Калугу. Там заочно учился, у меня средне-специальное образование, юридическое.

— Что стало переломным моментом?

— После службы я жил очень скромно, работал уборщиком подъездов… И заработанных денег мне хватало лишь на то, чтобы едва сводить концы с концами. Были какие-то шабашки по стройке, отделке. Я был полностью поглощен миссионерской работой, изучением армянского языка, делами собрания и религиозной деятельностью. Мне минимально необходимого хватало, чтобы продолжать эту работу. У меня не было ни ноутбука, ни компьютера, ни интернета — у «Свидетелей Иеговы» интернет не запрещен, но у меня его не было. А потом вдруг я взял и женился, и нам на свадьбу подарили ноутбук. Я стал втайне от жены и друзей читать в интернете то, что свидетелям Иеговы запрещено — так называемые отступнические сайты: то, что пишут бывшие члены секты, что пишут религиоведы, которые исследуют их деятельность, сторонние наблюдатели.

Это небывалый случай за всю их историю, когда один из самых главных руководителей ушел — он там провел всю жизнь, 60 лет. Ушел и написал две книги

Вообще, у «Свидетелей Иеговы» есть запрет на критическое мышление — нельзя сомневаться, задавать неудобные вопросы, читать эти отступнические материалы. Я стал знакомиться с такими материалами, потому что у меня были какие-то сомнения, но выхода им не было. Когда живешь как правоверный свидетель Иеговы неделя за неделей, месяц за месяцем, некогда оглядываться: ты все время чем-то занят. И после того как я стал такие материалы читать, что-то во мне сдвинулось, разум стал меняться. Особенно на меня повлияли две книги, которые написал бывший член руководящего совета «Свидетелей Иеговы» Реймонд Френц. Это небывалый случай за всю их историю, когда один из самых главных руководителей ушел — он там провел всю жизнь, 60 лет. Ушел и написал две книги.

Первая книга называется «Кризис совести», а вторая — «В поисках христианской свободы». Он написал книги, которые мне помогли увидеть все… У меня был взгляд снизу вверх на то, что происходит в организации. А его книги мне помогли увидеть ситуацию сверху вниз. Благодаря этому пазлы стали складываться, я понял, что это не «божья организация», как я думал, а обычная человеческая, что мне, в общем-то, с ними не по пути, и пока не поздно, надо жить для чего-то другого, какие-то свои цели придумать, а не то, что для меня придумали десять американских дядюшек.

Причем опасны не только «Свидетели Иеговы», но и многие другие конфессии, христианские и нехристианские. Они лишают людей свободы личности, когда за тебя уже решено, как ты должен действовать, жить, во что одеваться, с кем дружить, какую музыку слушать — даже в таких сферах жизни тебе диктуют, что делать. И ты воспринимаешь все это как истину в последней инстанции, не подвергаешь это никаким сомнениям. Я считаю, что это страшно.

— Как долго после прочтения Френца вы пробыли в секте?

— Этот перелом произошел через некоторое время после свадьбы, я стал приходить к выводу, что мне с ними не по пути. Но уйти сразу чисто психологически было нелегко, сложно решиться на это. За руку никто не держит, можно свободно встать и уйти, но они так настраивают и обучают, что ты не представляешь себе какой-то другой жизни, альтернативной этой. Они учат, что настоящая любовь, дружба, счастье, все правильное и настоящее — внутри общины, а вне ее — все от дьявола, все в таких мрачных красках. Если ты уходишь из организации истинного бога, то куда ты идешь? Конечно же, в мир сатаны. И вот именно этот барьер сложнее всего перешагнуть даже тем, кто уже разочаровался, понял, что все это туфта, но перешагнуть вот это тяжело. Тем более теряешь связь со всеми друзьями, с которыми общался на протяжении всех этих лет, ведь с «несвидетелями» не дружил, это было под запретом. С чистого листа начинать всю жизнь — этот серьезный барьер. Мне было проще уехать из своего города туда, где меня никто не знает, чтобы не встречать каждый день этих людей и их осуждающие взгляды.

Примерно три месяца я и путешествовал по Украине, затем по Белоруссии, а потом целенаправленно поехал в Магадан — это такой классический автостопный маршрут: проехать через всю страну во Владивосток или Магадан

«Все так наслоилось, что я написал предсмертную записку и «утопился» — инсценировал самоубийство»

— Заранее извиняюсь за, возможно, неуместный вопрос, но как же супруга?

— С ней к тому времени у нас начались проблемы во взаимоотношениях. Как-то так совпало, что все случилось одновременно: и разочарование, и проблемы с супругой, и проблемы с родственниками-«несвидетелями», проблемы на работе. Все это так наслоилось, что я взял, написал предсмертную записку и «утопился» — инсценировал собственное самоубийство. В 2012 году я пропал из дома с лодкой и двумя веслами. Лодку я спрятал в погребе на даче — им уже много лет никто не пользовался, он был в аварийном состоянии, сверху я закидал ее мусором и был уверен, что никто ее не найдет, а сам уехал в Ростов. Это был ближайший крупный город, где меня никто не знал. Меня объявили в федеральный розыск, я числился как пропавший без вести, 9 месяцев обо мне не было ничего известно. Но надо сказать, что через две недели после моего исчезновения лодку нашли — поняли, что я жив, просто куда-то уехал.

— Как тебе удавалось избегать публичности, ты ведь должен был где-то работать, на что-то жить?

— Я был готов к тому, что могут проверить и обнаружить, что я в розыске, но, как выяснилось, никто не искал и не обнаруживал. Хотя я покупал симку по паспорту, я пользовался банковской картой, на заводе «Ростсельмаш» немножко поработал, несколько раз пересекал государственную границу, при этом находясь в розыске. В Ростове я нашел жилье и работу, перезимовал там и в начале марта решил попробовать путешествия автостопом. Много читал об этом в интернете, и мне захотелось. Поехал по Украине, потому что нашел напарника из Одесской области. Тогда, в 2013-м, граница с Украиной была достаточно условная, там особо не проверяли. Просто на три месяца выписывали бумажку и все. Примерно три месяца я и путешествовал по Украине, затем по Белоруссии, а потом целенаправленно поехал в Магадан — это такой классический автостопный маршрут: проехать через всю страну во Владивосток или Магадан. Там летом 2013-го я чуть не утонул в горной речке, потерял все документы, деньги, военный билет.

Когда я возвращался из Магаданской области и ехал на Сахалин, я проезжал через Амурскую область, где тогда были наводнения и мародерство. Может, меня приняли за мародера — я шел с большим рюкзаком по трассе, не знаю, но «дэпээсники» меня тормознули, попросили документы, а у меня документов-то и нет. Пробили мои данные по базе, смотрят — я в розыске, ну и давай меня снимать с розыска. Там есть такой нюанс: если ты не по «уголовке» попал в розыск, они обязаны сообщить родственникам только то, что я жив и здоров, без подробностей о том, где я, чем занимаюсь, если я против. Но получилось так, что в камышинской «ментовке» был кто-то из знакомых моего родственника, который, конечно, «по дружбе» ему все рассказал.

— Пришлось выйти на связь?

— Через некоторое время, когда у меня уже мозги проветрились, я вышел на связь со всеми уже с Сахалина. Тогда я уже не хотел быть свидетелем Иеговы, но еще до конца не разочаровался в истинности их учений. Я по-прежнему считал, что у них истинная религия, а все остальные — ложны, просто я такой грешный и не способный все понять. Где-то во мне это еще сидело. Но когда я вышел на связь со всеми бывшими друзьями, это стало еще одним толчком, чтобы отказаться от всего этого. Просто по той причине, что свидетели Иеговы объявили меня сумасшедшим, ведь «нормальный психически здоровый человек не может оставить организацию истинного Бога и уйти в мир сатаны» — меня начали банить все друзья, отказываться от меня, обрывать связь.

Меня это очень задело, я считал их друзьями. Мы близко общались, варясь в одном котле, а тут они резко отворачиваются от меня. Тогда я снял серию видео, в которых и позиционировал себя как сумасшедшего, например «Как правильно пить водку». Это была пропаганда того, что пить нужно только стаканами. Второе видео было о том, как правильно закусывать — я так же выпивал стакан водки и размазывал красную икру по лицу и волосам. Третье видео было о том, как правильно делать аборт, а четвертое — как правильно питаться. Выкладывал их на YouTube, но сейчас я закрыл к ним доступ. Из-за них в путешествиях возникали некоторые проблемы. Например, в Махачкале меня выгнали из пожарной части, где я ночевал, после просмотра видео «Как правильно питаться». Эти видео были именно свидетелям Иеговы предназначены — раз вы считаете меня сумасшедшим, нате, смотрите.

Это был 2013-й, тогда появилась такая идея на Сахалине. Когда я ездил по Украине, я познакомился с путешественником, который в свое время посетил все города Украины. Его зовут Андрей Мельниченко

«Я называю цифру 1 122, но она занижена. Фактически сейчас городов в России около 1 130»

— На тот момент «официально» вы еще состояли в секте?

— Да. У «Свидетелей Иеговы» практикуется исключение из собрания или лишение общения, когда таких вот грешников, как я, могут исключить за то, что они согрешили и не раскаиваются. Либо в случае если человек сам хочет уйти по идейным соображениям. Спустя 2 года после исчезновения, в 2014-м, я впервые вернулся в Камышин и написал заявление старейшинам, что я больше не хочу быть свидетелем Иеговы и прошу на собрании сделать соответствующее объявление. Они пытались со мной встретиться, поговорить, но, так как они обычно приходят на встречу вдвоем-втроем, я им сказал, что хочу пригласить с собой друга-журналиста или кого-то еще, потому что я чувствую психологическое давление, когда вас несколько, а я один. Они, естественно, отказались от такого варианта встречи, объявили на собрании, что я больше не свидетель Иеговы.

— Наверное, это был особенный момент…

— Я на это собрание пришел в своем свадебном костюме с розочкой. Когда объявили, я стал аплодировать. А на собрании как бывает — присутствуют полусонные бабушки, дети. И когда они услышали мои аплодисменты, несколько человек меня поддержали (смеется), несколько бабушек и детей стали аплодировать.

— Получается, осознанное ваше путешествие по всем городам России началось не в 2012-м, а в 2014-м?

— Нет, это был 2013-й — тогда появилась такая идея на Сахалине. Когда я ездил по Украине, я познакомился с путешественником, который в свое время посетил все города Украины. Его зовут Андрей Мельниченко, и он — свидетель Иеговы, что самое удивительное.

— Действующий?

— Да, действующий, активный. Я уж не знаю, какие у него отношения со старейшинами. У него сейчас цель — побывать во всех странах мира. Он ведет свой сайт, ищет спонсоров, ему оплачивают какие-то авиаперелеты, помогают. Мне его идея понравилась, и я подумал, почему бы не сделать то же самое у нас, по России. Тем более у нас городов больше, территории больше, некоторые города труднодоступны или закрыты, и тем интереснее. Я узнал, вроде бы ни один человек еще не посещал все города России. Интересно стать первым человеком, который посетит. На сегодняшний день я посетил 53 процента российских городов. Казань у меня — 602-й город, а всего их — 1 122.

— Разве с 2013 года их число не менялось?

— Оно постоянно меняется, но не в меньшую сторону, а в большую. За последние 25—30 лет всего четыре города лишились такого статуса, два из них на Сахалине, где-то еще два. Еще несколько городов вошли в состав Москвы. Но их тоже единицы. А новых городов возникло больше — Иннополис, Кукмор стал городом буквально пару лет назад, в Чечне в этом году новый город образовался. Я эту цифру называю — 1 122, но она немного занижена. Фактически, я думаю, сейчас городов в России около 1 130. Но еще трудность в подсчете возникает, потому что есть такая глупая административно-техническая единица, как внутригородское муниципальное образование.

За последние 25—30 лет всего четыре города лишились такого статуса, два из них на Сахалине, где-то еще два. Еще несколько городов вошли в состав Москвы. Но их тоже единицы. А новых городов возникло больше — Иннополис, Кукмор стал городом буквально пару лет назад

Например, город федерального значения Санкт-Петербург — это один из субъектов Российской Федерации. Но в его составе — десять городов, в том числе и Санкт-Петербург. Еще девять городов — это Кронштадт, Зеленогорск, Сестрорецк, Пушкин, Павловск, Колпино — все, что вокруг. Они имеют статус отдельных городов, но они — в составе Санкт-Петербурга. Из-за этого возникают трудности в подсчете, потому что некоторые не считают их городами.

— А вы считаете?

— Конечно, они имеют статус города. И точно так же — внутри Москвы. Тот же самый Зеленоград имеет статус города, но находится в составе Москвы. В этом тоже есть путаница.

«На маленький город, Кукмор например, хватает суток. На Зеленодольск я выделил два дня, на Челны — три»

— С какого города вы начали отсчет в 2013-м?

— Считал я, естественно, с Камышина, он был первым городом. Потом были еще несколько городов, в которых я побывал до того, как стал осмысленно путешествовать, например Калуга. Города в рамках проекта начались с Сахалина с севера на юг, там их 13 и туда я еще собираюсь вернуться, потому что к некоторым городам путь будет лежать через Сахалин.

— Что вы включаете в понятие «посетить город», в качестве метрик дни или число увиденных достопримечательностей, намотанные километры?

— На маленький город, такой как Кукмор, например, хватает суток. А чтобы познакомиться с большим городом, нужно больше. Например, на Зеленодольск я выделил два дня, на Челны — три дня, на Нижнекамск — два дня. В Казани я с 1 июня, уезжаю утром 9 числа. Для меня это достаточное время, чтобы познакомиться с городом, с его историей хотя бы на элементарном уровне благодаря посещению краеведческого музея. В Казани мы ходили на кафедру ботаники и физиологии растений КФУ — меня интересовал профессор, который раньше там работал. Он умер в 1967 году, а при жизни занимался исследованием камышинских гор «Уши и Лоб». Меня командировали наши волгоградские географы сфотографировать его рабочий кабинет, найти его могилу на Арском кладбище, я решил им помочь. Нас там хорошо приняли, провели экскурсию.

В городе мне важно познакомиться не только с официальными достопримечательностями, которые есть во всех путеводителях, но и с окраинами, с «заброшками», с кладбищами. Кладбища я посещаю в каждом городе, потому что благодаря кладбищам можно больше узнать о его истории, людях, которые в нем жили, о том, какие фамилии там распространены, национальности. Например, на Арском кладбище мы обнаружили могилу ассирийца с надписью на ассирийском языке. Мне пока не удалось расшифровать, что там написано, но я обратился к ассирийцам, чтобы перевели. Это тоже интересно — рассмотреть город с разных сторон.

— Вы впервые в Казани?

— В третий раз. Впервые я был здесь проездом, по объездной, когда ехал в Магадан. Для автостопа самое сложное — преодолевать объездную какого-то крупного города, потому что довезут до начала объездной, а потом приходится долго-долго по чуть-чуть преодолевать до конца, чтобы можно было уехать. К вечеру меня привезли к началу объездной, я не смог уехать, начался сильный дождь, непогода, очень стремно тогда было, помню, была Универсиада. В город я решил не соваться: там менты, а я в розыске. Ночевать пришлось под каким-то мостом на объездной — я помню, как расстелил там коврик, положил на него спальник и там спал, потому что спать очень хотелось, а из-за сильного дождя поставить палатку было нереально.

Я всегда начинаю со столичного города. Здесь, в Татарстане, у меня расписан маршрут до 6 июля

— Но нынешний визит — ваша первая основательная остановка в Татарстане?

— Да. Я всегда начинаю со столичного города. Здесь, в Татарстане, у меня расписан маршрут до 6 июля. Не всегда мне удается что-то узнать про город перед визитом, но обычно стараюсь хотя бы «Википедию» изучить. Уже на местах общаюсь с краеведами, журналистами, пожарными, у которых останавливаюсь. До этого я бывал только в Елабуге на дне рождения одного товарища, у которого есть традиция отмечать свой праздник каждый раз в новом месте. Больше — пока нигде, мне еще предстоит знакомство с ними.

«Поначалу я ездил круглый год, зиму посвящал поездкам по южным регионам, но они быстро кончились»

— Я слышала, в качестве памятных подарков вам зачастую дарят книги.

— Это так. Я больше всего это ценю. Понятно, что с собой их таскать не получается. Я прочитываю их и отправляю домой, почтой, когда накапливается три-четыре килограмма.

— «Домой» — это в Камышин?

— Да.

− У вас есть город-база, в который вы возвращаетесь отдохнуть?

— Мне очень нравится Питер, я туда с удовольствием каждый раз возвращаюсь, зимую там несколько лет подряд, осенью снова собираюсь туда на зимовку. Поначалу я ездил круглый год, и зиму тоже посвящал поездкам по теплым, южным регионам, но у нас их в стране немного, и они быстро кончились, буквально через два сезона. Теперь зимой я больше работаю, обрабатываю накопившиеся за лето фото материалы в Питере. Весной ненадолго приезжаю домой, навестить родственников.

— За время нашей беседы вы несколько раз оговорились о пожарных частях, в которых часто останавливаетесь во время своих путешествий. Как это технически возможно — кто дает команду впускать путешественника на режимные объекты?

— Так получилось по ходу путешествия, что я довольно близко подружился с их структурой, и теперь почти во всех регионах они мне оказывают содействие. Началось все в Магаданской области, с той самой ситуации, когда я чуть не утонул в горной речке. Тогда потребовалась помощь МЧС, чтобы вытащить товарища, который был со мной. Все закончилось благополучно, товарища вытащили, и благодаря этому я впервые побывал внутри пожарной части, увидел, что там есть кровати, кухня, душ, мужики хорошие, адекватные работают. Пришла идея в следующем городе тоже обратиться в «пожарку». Поначалу я так, неофициально, приходил в «пожарки», где-то пускали, где-то нет. Там, на Дальнем Востоке, проще относятся ко всем этим официальным требованиям, чаще всего прокатывало.

С опытом у меня пришло понимание, что надо договариваться с начальством — с главным управлением МЧС по региону. Я так и делаю, и при их содействии по всем городам региона уже обеспечен ночлегом. Если не через МЧС, на это уходит много времени, и каждый день головная боль — где я буду ночевать. Сейчас уже нужно подзарядить телефон, ноутбук, аккумулятор фотоаппарата, есть постоянная необходимость быть ближе к розетке. Сейчас остановился в третьей пожарной части, где головное управление.

— У многих путешественников, которые решаются на подобные авантюры, в процессе появляются какие-то «сверхцели», например посвящение правам человека или защите животных, либо они обрастают рекламными контрактами. Есть ли у вас что-то подобное?

— Я думаю, я уже свое отпропагандировал, хватит (смеется).

В Калининградскую область я недавно ездил: у меня нет загранпаспорта, и туда я могу добраться только на самолете

«Пожертвования бывают, но довольно редко, это так, бонус для поддержки штанов»

— Какова вероятность сейчас встретить вас, голосующего на трассе?

— Сейчас я путешествую уже не автостопом, а больше по «Блаблакар». Хотя поездами и самолетами тоже иногда пользуюсь, приходится, потому что некоторые места я не могу посетить иначе. Например, север Республики Коми: чтобы добраться до Усинска, Инты, Воркуты — только на поезде. В Калининградскую область я недавно ездил: у меня нет загранпаспорта, и туда я могу добраться только на самолете. На Камчатку летал, потому что других путей, кроме самолета, опять же нет.

— Чтобы часто летать, придерживаясь определенного маршрута, нужны приличные деньги. Кто спонсировал путешествие с самого начала?

— Поначалу я путешествовал вообще без денег. У меня не было ни то что фотоаппарата, телефона — ничего не было. Я был в розыске и что-то выкладывать [в Сеть] не хотел. Когда ездил по Украине, ночевал в основном в православных монастырях, да и не только в православных — в католических, в буддистских, один раз останавливался в мечети. Я был с бородой и длинными волосами, представлялся паломником. А по дороге в Магадан ночевал в палатке, к тому моменту, заработав в Ростове, купил спальник, кружку полуторалитровую, в которой варил себе гречку.

— Я заметила, что у вас есть электронный кошелек для пожертвований, часто получаете такую помощь?

— Пожертвования бывают, но довольно редко, и их не так много, чтобы можно было на это рассчитывать. Это так, изредка, бонус для поддержки штанов. Сейчас я работаю гидом-экскурсоводом в сообществе «Неизвестная Россия». Первую свою самостоятельную поездку я провел три года назад, возил людей на Алтай. В последнее время вожу туристические группы по разным регионам: в Архангельск, в Дагестан, в Ингушетию, в Астрахань, в Калининград, летом повезу в Воркуту, в Норильск.

— Много желающих побывать в Норильске? Вечная мерзлота, карликовые деревья, однотипные дома и критично грязный воздух из-за «Норникеля», судя по рассказам местных жителей…

— Может быть, когда там живешь, смотреть не на что — все это надоедает. А приехать туда один раз денька на четыре — это классно. Мы готовим для наших туристов интересную программу, чтобы их впечатлить, она включает в себя и природные достопримечательности, и интересных людей из этого города, игры в «Что? Где? Когда?» с местными знатоками и какие-то вылазки. В норильской программе у нас будет один день, посвященный исключительно Дудинке — это крупный морской порт Северного морского пути на реке Енисей.

— Как вы попали на работу в эту организацию?

— Проект «Неизвестная Россия» был задуман как платформа для съемок небольших фильмов про каждый регион России. Они нашли спонсоров, которые профинансировали первый фильм про Бурятию, но потом отказались от сотрудничества. За это время у них образовался паблик, в котором стали публиковать новости со съемочной площадки. Паблик оказался интересным, люди на него подписывались, в нем начали публиковать еще и какие-то интересные особенности разных регионов. Помню, когда его впервые увидел, в нем было около восьми тысяч подписчиков. В какой-то момент они начали использовать мои материалы, конечно, с разрешения. Когда я посещал города Ленинградской области, главный админ «Неизвестной России», он тогда жил в Питере, предложил мне встретиться. Мы познакомились. Он организовывал работу грузчиком, некоторое время я проработал у него в качестве грузчика.

Все-таки пройдет еще очень много времени, прежде чем проект будет закончен, многое может измениться. Возможно, появятся новые проекты, которыми захочется заниматься

«Неизвестная Россия» никогда не задумывалась как организация для туристических поездок. Но однажды этот админ захотел съездить на узкоколейную железную дорогу Краснодарского края, а туда одному очень дорого ездить, и он кинул клич: мол, ребят, кто хочет, расходы разделим поровну. Неожиданно набралось так много желающих, что пришлось потом организовывать и вторую группу. Я как раз был на этих самых первых, исторических уже, выездах на «узкоколейки». Тогда он смог не только съездить, но и заработать какие-то денежки. Сейчас уже более 60 поездок проведено.

— Иван, если считать чистое время, вы в пути порядка 6 лет. Методом простой арифметики, что-то около 5 лет займет доведение всей затеи до конца. А что дальше?

— Думаю, времени уйдет еще больше. Если я за 6 лет посетил только половину городов России, еще не меньше 6 лет уйдет на вторую половину. Но я заметил такую тенденцию: чем дольше я путешествую, тем я это делаю медленнее. Каким-то городам хочется уделить больше времени, поглубже с ними познакомиться. Больше времени требуется на написание постов, выкладывание фото. Поначалу, когда я ничего этого не делал, все было быстрее. Я помню, когда эта задумка родилась, я рассчитывал на 5 лет. И даже подумывал о том, что, если в день посещать два-три города, можно и за три года уложиться. Тогда мне это казалось очень длительным. Но прошло почти 7 лет.

Что будет после — сказать трудно. Все-таки пройдет еще очень много времени, прежде чем проект будет закончен, многое может измениться. Возможно, появятся новые проекты, которыми захочется заниматься.