«У меня много денег погорело здесь, в этом Татарстане. 50 миллионов потеряли!»

«Вроде уже все отменили, концерты уже работают вовсю, театры работают, только вы не работаете»

В Вахитовском райсуде продолжается оглашение материалов уголовного дела экс-главы ТФБ Роберта Мусина о многомиллиардных хищениях в «Татфондбанке». Третий месяц прокурор Руслан Губаев озвучивает письменные доказательства, собранные следствием против Мусина, и пока добрался лишь до 70 тома из более чем 500.

Накануне, после почти двухнедельного перерыва, заседание началось с непредвиденного визита одного из обманутых вкладчиков ТФБ Рафиля Залялеева. Пострадавшие от крушения банка были постоянными участниками процесса с самого его начала и вплоть до коронавирусного карантина. С мая этого года посещение всех судов Татарстана было ограничено постановлениями Верховного суда и республиканского кабмина: вольных слушателей, не участвующих в деле, перестали пускать в здание. Со временем запрет смягчили для СМИ, но вкладчиков к процессу все еще не допускают, разворачивая уже на входе в здание суда. Надо сказать, Рафиль Залялеев не единственный, кто за это время пытался штурмовать Вахитовский райсуд, но до него пройти «вахту» и дойти до зала никому не удавалось.

— Это полное нарушение, полная отсебятина… Что говорит Верховный суд? Максимум гласности должно быть. Это какое-то средневековье! Я пришел один, но на входе еще одна женщина была, сказала, что ее не впустили. А я представился и зашел. Что они могут мне сказать?, — объяснял мужчина, как ему удалось попасть в зал Вахитовского суда. — Мы ждем и надеемся, хотим доказать, показать, что нас много — пострадавших.

Позже, отвечая на вопросы корреспондента «Реального времени», Рафиль Залялеев рассказал, что в почившем «Татфондбанке» его семья потеряла огромную для нее сумму — 50 миллионов рублей, заработанные за десятилетия работы на Урале.

— У меня много денег погорело здесь, в этом Татарстане. Мы сюда переезжали из Ямало-Ненецкого автономного округа, 50 лет отработали, все уже на пенсии 15 лет как. Переезжали пятью семьями — у меня два брата там работали, сестра, сын… Хотели ближе к могилам родителей, что-то мы были патриотами этого Татарстана… Мы все продали, отправили деньги сюда. Подумали: «Татфондбанк» — самый крутой, там и премьер-министр, если что (экс-глава правительства Татарстана Ильдар Халиков с 2015 по 2017-й являлся председателем совета директоров ТФБ, — прим. ред.). 50 миллионов рублей потеряли, миллионов по 15 на каждую семью, — поделился он. — Мы долго трудились, рассчитывая на большее — на хорошие квартиры, хорошие машины…

Ближе к заявленным для начала заседания 9 часам утра, при входе в зал, где уже находились гособвинитель, Роберт Мусин со своим защитником Алексеем Клюкиным и представитель ACB, Рафиля Залялеева попыталась остановить секретарь. «А вы кто, мужчина? Не допускаются слушатели сейчас!», — поинтересовалась девушка.

— Я не уйду. Пожалуйста, вызывайте [охрану] — вытаскивайте меня, буду писать жалобу, — сдержанно отвечал вкладчик.

Секретарь тут же начала вызванивать, по всей видимости, ответственных за порядок в зале суда. Начало заседания тем временем откладывалось, в зале зависла тишина, прерываемая разве что перешептываниями Мусина со своим адвокатом. Спустя 10 минут тот же секретарь почти молча приняла загадочный звонок, мельком взглянув на Залялеева. По всей видимости, после обсуждений и учитывая присутствие прессы, конфликт решили уладить миром. В 9:13 судья Наиль Камалетдинов возобновил заседание.

Судья напомнил Залялиеву, что он признан потерпевшим по делу «ТФБ Финанс», а не процесса над Мусиным — а в связи с пандемией лица, не являющиеся участниками процессов, на заседания не допускаются. В ответ Залялеев указывал на другие снятые за пределами судов ограничения и пообещал пожаловаться в вышестоящие органы — однако зал заседаний все же покинул.

После улаживания «инцидента» прокурор продолжил зачитывать материалы дела, собранные следствием, а именно: многочисленные выдержки из протоколов заседаний кредитного комитета ТФБ по выдаче кредитов юрлицам и ИП. Вновь в зале суда озвучивались данные о выдаче необеспеченных многомиллионных кредитов близким, как полагает обвинение, Мусину компаниям, выводе обеспечения по кредитным договорам и изменению условий кредитования не в пользу «Татфондбанка». Фигуранты все те же — «Аида и Д», «Новая электроника» с рядом других компаний ГК DOMO, «Траверз компани», «ТДК-Актив» и так далее. За день 21 сентября суду удалось заслушать материалы трех томов — с 70-го по 73-й. Продолжится заседание уже завтра, в 9 часов в 308-м зале Вахитовского райсуда.

По версии обвинения: шесть эпизодов дела Мусина, потянувшие на 53 млрд рублей

Всего эпизодов в деле экс-главы ТФБ шесть, все были классифицированы по части 2 статьи 201 УК РФ — злоупотребление полномочиями, повлекшее тяжкие последствия. Вкупе они сформировали ущерб в 53 млрд рублей.

1. Самый «дорогой» эпизод оценивается в 27,1 млрд рублей — выдача необоснованных кредитов «дружественным» компаниям на 7,1 млрд рублей и принятие незаконных решения о выводе залогового имущества стоимостью 20 млрд, которым были обеспечены эти кредиты. Речь идет о компаниях ООО «Грит плюс» и ООО «Ягодинская слобода», ООО «Урман», ООО «Траверс компании», «Дрожжановский элеватор» и ООО «ТДК-актив».
   
   По версии обвинения, кредиты им «Татфондбанк» выдавал под кратно превышающий рыночную цену залог. Чтобы создать иллюзию благополучия перед проверяющими из ЦБ, Мусин в апреле — мае 2016-го договорился о поручительстве с Госжилфондом РТ, Зеленодольским заводом им. Горького, ПСО «Казань» и Казанским хлебозаводом №3. Их имущество в 20,5 млрд рублей — ипотечные земли, права на депозиты, акции (в том числе Ак Барс Банка) — стало залогом по обязательствам компаний. Как полагает следствие, залоговые договоры просто расторгались либо заключались дополнительные соглашения к ним, предполагающие вывод залогового имущества, и все это — задним числом. При этом на момент вывода залогового имущества организации имели перед банком миллионные непогашенные задолженности и очень скоро банкротились.
   
   
2. Второй по «стоимости» эпизод дела Мусина оценивается в 19,1 млрд рублей — именно на такую сумму компаниям ГК DOMO, как считает следствие, аффилированным с Мусиным, выдавались необеспеченные беззалоговые кредиты. Возвращены они не были, компании обанкротились сразу после краха ТФБ. Обвинители настаивают, что полученные от ТФБ кредитные средства в дальнейшем курсировали по счетам компаний группы, движения денежных потоков не имели никакого экономического смысла и были реализованы лишь для отвода глаз: долги одних компаний ГК гасились средствами все новых кредитов других, оформляемых в «Татфондбанке». Большинство фирм ГК DOMO следствие считает номинальными, в реальности никогда не ведшими хозяйственную деятельность и не имевшими фактического имущества.
   
   
3. Фиктивный залог по кредиту Банка России на 3,1 млрд рублей лег в основу третьего по цене эпизода дела Мусина. Кредит был выдан «Татфондбанку» 28 сентября 2016 года уже под высоколиквидный актив — кредитные обязательства на 4 млрд рублей, которые, как полагают в Следкоме, на момент сделки казанскому банку уже не принадлежали. Когда ТФБ лопнул, Центробанк остался ни с чем.
   
   
4. Еще один яркий эпизод дела Мусина связан с отношениями банка с ООО «Московская инжиниринговая группа» («МИГ») — эта «токсичная» связь в уголовном деле потянула на 2,7 млрд рублей. В декабре 2016 года, за день до «первых ласточек» скорого падения ТФБ, банк Мусина в спешке оформлял и подписывал договор переуступки прав требований, по которому кредитные обязательства ООО «Автомакияж», «Сувар-отель», «Сувар девелопмент» и «Краснодар девелопмент» перед «Татфондбанком» (всего 32 договора) были реализованы «МИГ», а затем переданы «Бинбанку».
   
   Также через «МИГ» параллельно ТФБ выкупил у «Бинбанка» свои собственные облигации, которые, как считают следователи, на тот момент уже ничего не стоили на Мосбирже, так как ТФБ к моменту заключения сделки уже объявил технический дефолт.
   
   По версии следствия, ТФБ от расставания с кредитными обязательствами «Сувара» достался убыток в 2,7 млрд рублей, а сама «МИГ» была лишь прикрытием для передачи долгов «Бинбанку». Неоднозначность операций между ТФБ, «МИГ» и «Бинбанком» по долгам «Сувара» в ходе допросов не раз подтверждали свидетели — сотрудники «Бинбанка» и ТФБ, занимавшиеся оформлением документов.
   
   
5. Одним из самых дешевых эпизодов дела Мусина стал «уплывший» в кипрский офшор кредит ОАО «Казанская сельхозтехника» на 256,9 млн рублей. По версии следствия, целевой заем «на приобретение ценных бумаг» был выдан в 2013 году «Татфондбанком» без обеспечения. Через ООО «Траверз компани» и TFB Investment LTD (Республика Кипр) деньги осели на счете BARG AG в швейцарском банке. Конечным бенефициаром двух зарубежных компаний является сам Мусин, полагает обвинение. В Россию с этих сумм возвращались проценты по кредиту.
   
   
6. В основу шестого по счету (и по сумме ущерба) эпизоду легли особые отношения «Татфондбанка» с компанией «Аида и Д», названной, по слухам, в честь старшей дочери Роберта Мусина Аиды Гилязовой. Ситуация начала разворачиваться в 2014 году, полагает следствие. В декабре фирма кредитовалась в ТФБ, под 14% ей был одобрен и выдан заем на сумму порядка 133 млн рублей, причем, как и остальным «дружественным» банку компаниям, без поручительств и залогов.
   
   Сумма поступала на счет «Аиды и Д» траншами в 2014—2015 годах, при этом деньги почти сразу же переводились на счета других аффилированных с Мусиным компаний. В частности, в деле фигурирует ООО «Новая нефтехимия» как организация, регулярно принимающая от «Аиды и Д» платежи по договору о выпуске векселей. Впоследствии часть кредитных денег — по версии обвинения, около 80 млн рублей — и вовсе поступила на личные счета Роберта Мусина, он обналичил их в офисе своего же банка.
   
   По данным базы «СПАРК-Интерфакс», компания была владельцем другой близкой к Мусину сети — «Белый ветер цифровой». С 2017-го «Аида и Д» находится в процедуре банкротства. Инициатором стал «Тимер Банк». Еще в июле 2019-го конкурсный управляющий фирмы Сухроббек Басыров отчитался о продаже долгов Роберта Мусина на общую сумму 157,3 млн рублей перед обанкротившейся фирмой некоему Александру Скуратову из Калининграда, при этом сумма сделки составила лишь 7,5 млн рублей.