Как гости Грефа чуть не вынесли вотум недоверия кабинету Дмитрия Медведева

Греф надеется, что будущий состав кабмина РФ решится на структурные реформы

На завтрак собиралось много гостей, и, кажется, больше, чем в предыдущие годы. Помимо основных спикеров, в зале сидели президент РТ Рустам Минниханов, редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, глава «Роснано» Анатолий Чубайс, и все речи слушал с непроницаемым лицом, мониторя выступления стильных, модных молодых и пожилых экспертов, пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Эльвира Набиуллина, к сожалению, отсутствовала — хотя ее косвенно, намеками и экивоками, или прямо — упоминал почти каждый спикер, в положительном или отрицательном ключе.

Стартовал завтрак с подготовленного командой Грефа и Сбербанка видеоролика (тоже стильного, модного и молодежного, как и сам, всегда подтянутый и улыбающийся, Греф), в котором говорилось, опровергая уверения спикеров вчерашней панельной сессии, что никакой стабильностью и не пахнет. Россия столкнулась с трудностями еще до того, как внешние шоки углубили кризис, в итоге: падение рубля, скачок инфляции, бегство капитала, рецессия. Темпы роста, между тем, замедлились еще до того, как задействовали сильные негативные внешние факторы. Рост сдерживается структурными факторами, зависимостью от нефти, недостатком инвестиций, институциональными ограничениями.

По мнению Грефа, взявшего слово сразу после угнетающего радостных чиновников и экспертов, завтракавших в светлом конференц-зале Hilton St. Petersburg ExpoForum с заставленными дорогой едой столами, ролика, все эти годы уже были детальные стратегии, но выполнены они не были (в том числе и самим Грефом, как он позднее признал). Проблема не в стратегиях, а в плохой их реализации. Хватит ли политической воли для запуска реформ? Герман Греф объяснил, почему в заголовке май, а не март — потому что в мае — «конституционный срок формирования правительства», дав со всей очевидностью понять в то же время, что надежды на нового президента страны, которого оппозиция желала бы избрать в мае, нет.

За что депутат-единоросс обиделся на главу Сбербанка

Андрей Макаров, председатель комитета по бюджету и налогам Госдумы РФ, член фракции «Единая Россия», которому Греф передал микрофон, на слова «потерянное шестилетие» обиделся.

— Мы не привыкли, что нас первых спрашивают. Нам правительство присылает, мы обсуждаем, потом что-то пытаемся сказать, — заявил депутат в свою защиту. — Мы все время связываем все с президентом, который придет, скажет, и мы будем выполнять. От кого вопрос реформ зависит? Все и так знают… Тем временем мы пытаемся навязать шизофренические идеи, что проблемы можно решить, залив экономику деньгами в 1,5, а то и 10 трлн рублей, — все более распаляясь, уже кричал Макаров, намекая на программу Бориса Титова (он ответил ему позднее). — И тогда всем будет счастье! Пусть никто не обижается — но мы предлагаем набор банальностей, с которыми никто не спорит, потому что спорить бесполезно! Но выдвигая их — как собираемся их достигать?! Обществу и президенту навязывают выбор из двух альтернатив, хотя всего восемь месяцев прошло после выборов, когда больше половины граждан проголосовали за партию «Единая Россия». Программа нашей партии, между прочим, была с точки зрения проработанности лучшей, единственная, которая заслужила в итоге поддержку избирателей. А тут программу выбрасывают, и начинают обсуждать, что делать дальше!

Тяжело дышащий Макаров в гневе сел. На Грефа было тяжело смотреть — всегдашняя улыбка его исчезла, и, взяв микрофон, он еще с минуту пытался подобрать правильные слова, точно потерявшись, не ожидая от приглашенного спикера (с которым, как оказалось, они и летели вместе в самолете в Петербург) подобной отповеди. Греф все же пробормотал, что понял из речи депутата хотя бы то, что альтернативы «ничего не делать» нет, а лучшая программа была разработана, по мнению Макарова, в предвыборную кампанию «Единой Россией: «Хорошая заявка для дискуссии…» Поставив на электронное голосование вопрос, Греф, однако, враз повеселел — 78,8% высказались за проведение структурных реформ.

Похвала Набиуллиной, Голикова о новой системе управления и Силуанов о недостатке собственной мотивации

— Вы говорите, все ждут решения и указаний первого лица. Знаете, не все ждут. Некоторые делают реформы, несмотря на трудности. Я считаю, если посмотреть на нашу политику, финансовую и монетарную, которую проводил ЦБ в последние шесть лет, — она сделала ЦБ одним из самых эффективных в мире. Я, как лицо подрегулируемое, с этим согласен. За прошедшие шесть лет произошла гигантская трансформация банковского сектора, биржи, страхового сектора и радикально изменилась монетарная политика — был стабилизирован уровень инфляции, — польстил отсутствующей Эльвире Набиуллиной Греф и задал вопрос женщине, сидящей в зале, — председателю Счетной палаты РФ Татьяне Голиковой. — Может быть, это мужчинам указания нужны, а женщинам указания не нужны? Набиуллина же в сложных условиях сумела построить свою работу. Может, женщину во главе правительства поставить?

Голикова согласилась с бывшим коллегой (в 2007—2013 годах она была министром здравоохранения и социального развития РФ, еще ранее — замминистра финансов), но заметила, что «смысла ждать сигналов» (от Путина) нет для всех — и голосование это подтверждает. По ее мнению, неуспех реформ последних 10 лет связан в том числе и с тем, что люди стараются привязать реформы к политическому циклу. В результате эксперты и разработчики реформ согласовывают программу с действующим кабинетом, этот кабинет затем уходит, а новый кабинет не хочет реализовать согласованное со старым: преемственности не происходит.

— Мы не умеем ставить правильные управленческие задачи. Мы, готовя программы, не оцениваем финансовых последствий реформ. Не пишем, какими способами будем своих показателей достигать, какие ресурсы потребуются. Нужна новая система госуправления, новый порядок управления, — заключила она.

Антон Силуанов, взявший слово следом, как и вчера, говорил больше о бюджете и о том, чтобы он был сбалансированным. Он вновь повторил свой тезис: нельзя связывать реформы с вливанием в экономику дополнительных ресурсов. Неудачи кабинета, в котором сам же министр финансов пока сидит, Силуанов связал с недостатком мотивации: каждому ведомству, считает он, необходимо устанавливать конкретные параметры и жестко за них спрашивать. Имел ли он в виду в том числе и себя или хотя бы соседа по завтраку Николая Никифорова, он не сказал.

«Министр экономики никогда в жизни не отвечал ни за состояние экономики, ни за то, что он сделал или не сделал...»

Греф, поняв Силуанова так, что «настоящих буйных мало — вот и нету вожаков», внезапно — хотя и очень тонко, дипломатично — поднял тему ареста бывшего министра Алексея Улюкаева, имя которого и на этой дискуссии, как и вчерашней, так никто и не назвал — точно все боялись испачкаться и находили саму фамилию «Улюкаев» токсичной для своих репутаций. Тем не менее на деловом завтраке точно невидимый дух бывшего министра угрожающе витал над головами чиновников.

— Мы видим последствия активной борьбы с коррупцией — это большой шаг в борьбе с ней. Громкие и негромкие уголовные дела, заведенные за последние два года. Очевидны какие-то движения в этом направлении, — осторожно начал Греф. — Но мы тут обсуждали эту проблему и пришли к выводу, обнаружив интересный эффект: коррупция на среднем уровне сохраняется. Зато появились опасения за возможные преследования за ошибки — люди теперь боятся принимать решение. Буйные стали еще и умными! Позитивная энергия притушена немножко, а негативная ушла в подполье… Число уголовных дел, заведенных на предпринимателей, гигантское! У чиновников тоже есть возможность соответственно трактовать свои действия — за ошибку можно получить и уголовное преследование….

На защиту действующих властей вновь бросился депутат Андрей Макаров, рассказав притчу о страусе, который бегает ото льва по пустыне, а устав, зарывает голову в песок, считая, что раз он льва не видит — то лев не видит его. Впрочем, он согласился с безответственностью чиновников любого уровня — которые отвечают «за что угодно, кроме результата».

— Нам не удалось послушать «начальника транспортного цеха» — нового министра экономического развития РФ Максима Орешкина (его имя Греф действительно объявлял, объяснив, что тот задерживается — в итоге, возможно, к счастью для себя, министр так и не появился, — прим. ред.). Министр экономики никогда в жизни не отвечал ни за состояние экономики, ни за то, что он сделал или не сделал, — и если однажды ночью он не пойдет в «Роснефть»… — опыт-то уже есть! — заявил Макаров о возможности ареста и нового министра, и заодно ударив по самолюбию бывшего министра МЭР Германа Грефа. — Губернаторы сегодня стараются иметь хорошие отношения с правоохранительными органами… Нам важнее всего провести реформу структуры управления, ответственности чиновников. И остановить, конечно, всевластие силовых структур. Но как это сделать — я не знаю.

Алексей Кудрин об аресте Улюкаева и о том, зачем нужны открытые суды и свободная пресса

Сразу после ответа Макарова Греф провел новый опрос о приоритетных реформах — результат, видимо, в силу внезапного воспоминания бывших коллег об арестованном Улюкаеве, не замедлил порадовать собравшихся: большинство проголосовало (30,7%) за реформы судебной и правоохранительной систем! Быть внезапно арестованным, разумеется, не хотелось никому — ни правому, ни виноватому. На втором месте оказалась реформа в госуправлении (27,6%), на третьем — демонополизация и приватизация (30,7%).

Высказаться на тему ареста Улюкаева, опять же не называя его имени, решил и Алексей Кудрин, который выразил желание, чтобы чиновник действительно отвечал за свои действия, но чтобы был и арбитр, определяющий, в чем он, чиновник, был не прав в отношении гражданина или компании, которую могли так рьяно проверять, например, что обанкротили.

— Нужна открытость. Мы не всегда видим эту открытость даже в сегодняшних судебных процессах. Нужна открытость прессы — еще одна ветвь власти, позволяющая всем участникам говорить прямо и свободно о том, что происходит! Что проще сделать? Реформу госуправления! Создать систему ответственности за цели и показатели, по которым берет на себя ответственность государство. Вот были у нас госпрограммы: программа «2010», которую мы с Германом писали, позже писалась программа «2020», известная как «План Путина». И все они выполнены меньше чем на 50%! А что, понес кто-то ответственность за это — мы не услышали. Я к себе это тоже отношу, — самокритично заметил Кудрин, а камера выхватила в зале напряженное лицо Дмитрия Пескова. — Мы иногда тактические сиюминутные задачи решаем в ущерб стратегическим! Все госпрограммы размылись, показатели вроде бы необязательные. Мы обсуждаем, что делать, — а я не слышу, чтобы мы обсуждали, как выполнены показатели прошлых госпрограмм!

По мнению Кудрина, в полной степени не выполнены и указы президента РФ — не выполнены прежде всего исполнительной властью. Вместо действующей неэффективной системы госуправления необходимо, считает он, построить систему управления большими данными, переведя режим ручного вмешательства и проверок на предприятии в режим мониторинга больших данных. За все эти годы так и не поддержано предпринимательство в полной мере: граждане не хотят открывать свой бизнес, заниматься им хотят всего 2%!

Алексей Кудрин: «Я считаю, что с 2008-го по 2017 год было «потерянное десятилетие» со средним темпом роста в 1%»

— Если мы хотим сделать экономику динамичной — внедрять новые идеи и раскручивать технологии — нам нужно удвоить и утроить показатель. Этого тоже будет мало, но хотя бы! Снять барьеры для бизнеса, научить этому. Что мешает? Мы не провели приватизацию. Мы — преимущественно госэкономика. Герман Оскарович назвал последние шесть лет потерянными, а я считаю, что с 2008-го по 2017 год было «потерянное десятилетие» со средним темпом роста в 1%. Одна из причин этого в непроведении разгосударствления и приватизации. Госкомпании, по сути, используют административный ресурс на рынках, отодвигая других… Я про Сбербанк не говорю! — тут же оговорился Кудрин, стараясь не обидеть бывшего коллегу — Греф понимающе улыбнулся. — Наш бюджет не рассчитан на новую экономику знания, которая должна была сложиться. 10 лет про нее говорим, а в России она так и не сложилась — 7—8% инновационных компаний всего у нас, тогда как цель была — 40%.

Вспомнив вчерашнюю дискуссию с Силуановым, бывший шеф нынешнего министра финансов предложил перераспределить расходы, направив изъятые с одних направлений средства (с каких — он опять же не назвал) в первую очередь на образование и здравоохранение. По его словам, в 2015 году в трудоспособном возрасте умерло 450 тыс. человек, 80% из них — мужчины:

— Надо спасать мужчин! Иначе работать скоро будет некому! В год у нас умирает по 500—600 тысяч трудоспособных людей! Мы боремся за повышение рождаемости, а потом недоучиваем детей — 25% школьников не владеют функциональными знаниями. Мы должны спасать и сохранять людей — этот структурный маневр нужно совершить! В последние три года впервые падает жизненный уровень, увеличилось число бедных. Несколько миллионов семей не могут свести концы с концами. Если темп роста останется на уровне 1%, то, наверное, здесь присутствующие не увеличат свое благосостояние, но и не обеднеют — а большое число людей обеднеет!

Греф резюмировал кудринский спич, сославшись на Эйнштейна, который говорил, что «теория — это когда все известно, но ничего не работает, а практика — это когда все работает, но непонятно почему»:

— Мы умудряемся объединить и то и другое — у нас ничего не работает, и мы не понимаем почему!

«Какая разница между теорией и практикой? Теоретически никакой, а практически — громадная»

Сергей Глазьев, советник президента РФ, известный своими левыми взглядами и альтернативными стратегиями российской экономики (которые все эти годы на всех форумах принимали в штыки либералы «Греф и компания»), съязвил, что даже в зале, среди людей, у которых все хорошо в смысле благополучия, витает недовольство. Он и вовсе назвал большинство российских реформ — «детским баловством». Отбивая атаку Макарова (про поливание экономики деньгами), Глазьев заявил, что ни один из известных экономистов не предлагал «заливать деньгами», зато предлагали «целевое использование кредитных средств». Для создания условий для максимизации инвестиций без кредитования перспективных технологий обойтись нельзя. В свою защиту он сослался на опыт Китая и Индии, которые концентрируют денежную и финансовую политику на перспективных отраслях. Глазьев полагает, «когда плохо — государство должно становиться инвестором и выдавать дешевые кредиты под целевые задачи, о которых государство должно договариваться с бизнесом».

— Можно — как 2008 году — напечатать много денег, и они уйдут на валютный рынок. А можно обеспечить контроль за целевым их использованием, — заявил Глазьев, предлагая фактически запустить печатный станок.

Греф не скрывал своего скепсиса, с иронией заметил:

— Мне мой профессор в мои счастливые годы в петербургском университете, когда я учился и одновременно работал в бизнесе, говорил: «Какая разница между теорией и практикой? Теоретически никакой, а практически — громадная». Я вас слушаю вот… Если бы вы поработали немножко в банковской и финансовой системе — вы бы поняли, что значит «контролировать денежные потоки» — и уважительнее относились бы к деятельности ЦБ. Он проводит жесткую политику — да, это высокая цена за снижение инфляции — но когда-то экономика должна за нее заплатить. И может, именно сегодня надо это сделать, чтобы впоследствии получить мягкий инвестиционный климат?

Глазьев в ответ заявил, что плата за такую политику команды Эльвиры Набиуллиной — минус 15 трлн рублей несделанной продукции, устаревание экономики, а «мнимая стабилизация может быть обрушена любым дуновением внешней конъюнктуры». Греф стоял на своем, заметив, что так просто — предоставлением кому-то денег — загадку, что делать с российской экономикой, решать нельзя. И представил график по доле патентов: у США 26% всех патентов, у Японии — 29%, у Германии — 10%, у России — всего 0,2%!

За денежную инъекцию в заторможенную российскую экономику высказался и омбудсмен Борис Титов, в марте представивший альтернативную стратегии Алексея Кудрина стратегию Столыпинского клуба — протекционистскую политику, отказ от плавающего курса, эмиссию денег, займы, рост госдолга — это якобы даст на развитие 5,5 трлн рублей (именно прочитав его программу, так разъярился Макаров ранее). Титов обиженно заметил Макарову, что никто не говорил о том, чтобы «заливать экономику деньгами», — «это абсолютная чушь!»

— Бродского не читал, но осуждаю? (в оригинале звучал Пастернак, но Титову, видимо, ближе оказался Бродский, — прим. ред.). Макаров, вы читали нашу программу? Мы стремимся повысить возвратность капитала, его доходность. С 2011 года рентабельность снижается. Надо дать бизнесу вздохнуть, дать ему долгосрочный доступный капитал. Надо делать инъекцию в экономику, чтобы она вернулась на прежние темпы роста, — заметил Титов.

Греф, вновь не скрывая иронии, заверил Титова, что летел в Петербург вместе с Макаровым, и тот всю дорогу изучал его программу, зачитывая самые интересные тезисы, спрашивая, что они означают:

— И что они означают — я не всегда мог помочь в этом, — съязвил Греф.

Как больше половины чиновников и губернаторов проголосовали за новый кабинет министров

Андрей Шаронов, ныне президент школы управления «Сколково», ранее работавший замминистра МЭР в команде Германа Грефа, считает, что основная проблема в том, что в России существует большое чувство недоверия: недоверие к государству, друг к другу, к соседям. Это порождает апатию. Люди не хотят рисковать и проявлять лидерские качества. И поэтому попытки инвестировать — обречены на провал: люди спрятались. «Невозможно делать бизнес законным образом. Бизнесмены знают, что все равно проиграют, и можно доказать, что они поступают неправильно и незаконно», — резюмировал он.

На очередное голосование Греф поставил вопрос о смене старой команды министров (или же частичном ее обновлении) — результат оказался удивительным: 55,6% проголосовали за «новых лиц, которые принесут новые идеи», за «частичное обновление существующей команды» — высказались 40,6%. Даже Греф не ожидал такого крена и лишь заметил, что «аудитория, к счастью, собралась взвешенная». На что Кудрин только рассмеялся. Еще бы — немалая часть старого кабинета тоже была на деловом завтраке, она-то, вероятнее всего, и проголосовала за саму себя. Тогда как цифра в 55,6%, по сути, говорит о недоверии присутствующих губернаторов, экспертов и части самих чиновников к кабинету Дмитрия Медведева.

Андрей Макаров, тоже впечатленный опросом, в финале признал:

— Кризис доверия есть. Но есть соблазн назначить ответственным за то, что происходит, — одного человека, Кудрина, например, или вон Чубайс сидит! — кивнул депутат на известного «козла отпущения» из 1990-х для большинства населения, видящего в нем главного виновника всеобщего обеднения. — Но вы говорите: дайте нам деньги, и я покажу вам чудо! Бизнес основан на своем страхе и риске, а не на рисках государства! Боюсь, что мы заболтаем себя программами и забудем о том, что позволяет удержаться в тренде. У нас есть единственный человек в стране, у которого доверие непререкаемое и за которого голосуют миллионы людей, живущие за чертой бедности. Давайте будем слушать людей, а не будем ждать, — резюмировал внезапно Макаров, еще минуту назад предлагая «удержаться в тренде» и, кажется, намекая на то, что крупные реформы, которые могут ударить по кошелькам миллионов людей, эти миллионы могут и не простить (как не простили реформы Чубайсу).

Макаров озвучил, похоже, и общий консенсус гостей делового завтрака, который нехитро можно выразить в известной фразе: «царь — хороший, бояре — плохие». На том и разошлись.