Олеся Балтусова: «Что мы видим на Волге? Ни тропиночки, ни ложбиночки, ни фонаря...»

• Олеся Балтусова — помощник президента РТ (курирует вопросы сохранения исторического и культурного наследия Татарстана)
• Дмитрий Семягин — модератор, заместитель редактора службы новостей интернет-газеты «Реальное время»

«Перспективы есть, надо просто разрабатывать эту программу по строительству пристаней или разрабатывать программу по развитию отдельных районов»

— Не секрет, что наши объекты культурного наследия напрямую связаны с развитием Казани как туристического центра. И у нас на одном из бранчей представители туриндустрии жаловались на то, что у нас на Волге нечего посмотреть. То есть в Казани есть что посмотреть, но когда ты выводишь туристов на Волгу, показать нечего. Но на самом деле у нас на Волге объектов много, и если даже не брать тот же Свияжск, то у нас есть масса исторических памятников: и в Печищах, и здание того же старого водозабора, которое расположено на острове. Вот по этим объектам какие-то работы планируется вести, вообще обсуждается их сохранение и развитие территорий вокруг них?

— У нас действительно большие перспективы по развитию туризма по Волге, и Госкомитет по туризму плотно этим занимается, разрабатывает концепцию кластеров, несколько кластеров — все они на Волге. Это очень интересно, но это в основном только досуговый, рекреационный туризм, конечно, мы должны прорабатывать и культурный туризм, и промышленный туризм где-то.

Нужно строить эти туристические тропы, нужно делать благоустройство, нужно ставить навигацию. Пока ты дойдешь до верхней точки Верхнего Услона и поймешь, где ты находишься, ты уже устанешь

Все путешествия по Волге, все проблемы в основном упираются в отсутствие благоустройства. Мы недавно прорабатывали… Центр прикладной урбанистики по Верхнему Услону разработал развитие этого района и тоже участвовал. Богатый на памятники район: и на археологические памятники, и церкви старые, и Печищи рядом. В действительности связи между ними нет. Нужно строить эти туристические тропы, нужно делать благоустройство, нужно ставить навигацию. Пока ты дойдешь до верхней точки Верхнего Услона и поймешь, где ты находишься, ты уже устанешь. Надо понимать: идти сюда — там это, идти туда — там то.

Мой любимый маршрут, например: я люблю ходить пешком просто вдоль Волги от Ташевки до Верхнего Услона. Это маршрут на 12 часов ходьбы. Заходя в каждую деревню, осматривая… Это дикий туризм: детскую или иностранную группу не поведешь, потому что нет точек кэмпинга, магазина. Магазины в деревнях часто только в субботу и воскресение работают, а если вы, например, пришли в пятницу… То есть хотелось бы, чтобы мы это прорабатывали, хорошо, что такие встречи случаются, и центр урбанистики начинает работать. Районы сами запрашивают. В Камском Устье сейчас движение мощное началось по созданию семейного рекреационного центра.

И очень важная проблема, что нет пристаней на Волге. И кстати, как хорошо, что в Тетюшах есть пристань, есть возможность высадиться туристической группе, осмотреть все достопримечательности и вернуться, а у Зеленодольска, например, нет. А Зеленодольск тоже очень перспективный город — спутник Казани, город на Волге. Можно было бы на судостроительный завод, там у них замечательный музей развития строительства судов на Волге, в Татарстане, в Паратском затоне. Можно было бы что-то в Зеленодольске уже начинать развивать, если бы была эта пристань. Перспективы есть, надо просто разрабатывать эту программу по строительству пристаней или разрабатывать программу по развитию отдельных районов, отдельных точек. Главное, начало положено — эта кластерная программа госкомитета по туризму — это шаг вперед, и она начинает развиваться сейчас.

«Трудно сказать, какое у водозабора будущее»

— А вот эти памятники? Их как-то отдельно рассматривают как те же объекты культурного наследия, и вообще они входят в этот список?

— Дело в том, что вы, например, сказали «водозабор», водозабор он чей? То есть надо всегда начинать с собственности. Долго мы восстанавливали балансодержателей этого старого водозабора.

Все с радостью едут смотреть Волгу, в музей Янки Купалы, тем более, что это бывший завод, красивое историческое здание. И конечно, все идут смотреть Волгу. Что мы видим на Волге? Ни тропиночки, ни ложбиночки, ни фонаря, то есть в благоустройстве весь вопрос

— Удалось вообще восстановить?

— XX-го века водозабор — Водоканал, конечно, а вот этот старый забор на островке — мы так и не установили, какая конкретно организация за него отвечает.

— На практике он рыбацкий…

— Я долго поднимала документы, и до сих пор непонятно. Его выявляли как памятник, и если бы нашелся инвестор, который этот объект благоустроил, приспособил, наверно, он бы много выиграл, но там затраты тоже огромные: его размывает, его нужно укреплять, он требует срочных работ. Я не могу сказать, что мы им совсем не занимаемся, потому что мы, и когда Рустам Нургалиевич был на набережной Волги, об этом говорили. Мы об этом говорим, нам всего лишь нужно установить, кто ответственное лицо, кто будет заниматься этим объектом. Поэтому трудно сказать, какое у водозабора будущее.

И дальше, что мы еще обсуждали: Храм всех религий, который стоит на Волге. У него появилась частная пристань, то есть частные какие-то суда могут, но это, конечно, не экскурсионные, небольшие суда могут. А зимой до него прекрасно едет воздушная подушка, которая осуществляет туристические маршруты.

— А те же Печищи?

— Печищи — Верхнеуслонский район, это благоустройство туристических маршрутов. Это место очень любимое у татарстанских турфирм. Они возят на праздники, на Троицу: купание, березки, прыгание через костер — это специально устраивают, это очень, видимо, интересно. Все с радостью едут смотреть Волгу, в музей Янки Купалы, тем более, что это бывший завод, красивое историческое здание. И конечно, все идут смотреть Волгу. Что мы видим на Волге? Ни тропиночки, ни ложбиночки, ни фонаря, то есть в благоустройстве весь вопрос. В это упирается не все, но очень многое.

«Рабочие группы созданы во всех 13 исторических поселениях Татарстана»

— В качестве объектов притяжения определяют у нас еще Елабугу, Чистополь — старые уездные города. Как сейчас в них обстоят дела, какие работы ведутся сейчас по сохранению памятников? Там ведь были проблемы как раз со средовыми объектами. В прошлом году, когда вы там с Рустамом Нургалиевичем были, вы поднимали вопрос о том, что многие дома находятся в аварийном состоянии. Что сейчас делается?

— В Чистополе мы регулярно бываем, там создана рабочая группа при главе района. Вообще эти рабочие группы созданы во всех 13 исторических поселениях Татарстана: Казань, Свияжск, Лаишево, Тетюши, Бугульма, Буинск, Менделеевск. Чистополь и Елабуга — это федерального значения у нас поселения. И все объекты нового строительства в исторических поселениях должны выноситься на рассмотрение комиссии по строительству при президенте. С этого года мы все уже проекты готовим, скоро комиссия соберется.

Там, где дома находятся в границе исторического поселения, их реконструкция, их снос или строительство на месте снесенных зданий проходит через нашу комиссию. Просто сегодня мы собираем эти проекты на рассмотрение

Соответственно, это особый контроль, и в Чистополе недавно проходила воркшоп-конференция наследия КГАСУ. Студенты-архитекторы делали свои предложения по развитию исторических кварталов. Мы тоже очень плотно работаем с архитектурно-строительным университетом, их материалы смотрим, берем в работу. То есть постоянное внимание есть, но там же есть еще программа федеральная «Малые города», которая должна получить средства. Сейчас разрабатываются проекты реставрации памятников, и скоро должны начаться работы по реставрации памятников. Но все, что касается среды, это все вопрос музея-заповедника, района и нашей комиссии. То есть там, где утрачены памятники, там происходит воссоздание памятников. Там, где дома находятся в границе исторического поселения, их реконструкция, их снос или строительство на месте снесенных зданий проходит через нашу комиссию. Просто сегодня мы собираем эти проекты на рассмотрение.

— Есть там объекты, которые находятся под угрозой? Потому что я был и в Елабуге, и в Чистополе. Елабуга, скажем, более-менее прибрана. Там постарались создать среду в рамках развития туризма… И музеи отреставрированы и находятся в хорошем состоянии. Чистополь такого ощущения не вызывает, там пока этих работ незаметно.

— Там есть аварийные дома, конечно. И памятники в аварийном состоянии есть. Но поскольку сейчас очень сильное внимание. Это понятие «памятник в опасности» — понятие из градозащиты, то есть намерение хозяина его снести — такого сейчас нет, потому что у нас очень серьезный контроль за состоянием памятников, за работами на них. Поэтому мы от всех этих терминов уходим к другим: есть аварийные объекты культурного наследия, которые если это жилые дома, то они в программе по расселению из аварийного жилья.

«На самом деле, не всегда хорошо, когда в доме размещается музей»

Вопрос на самом деле более сложный, вопрос: «Что дальше делать?» Это вопрос приспособления аварийного здания к современной жизни, потому что на памятник мы должны сделать реставрационный проект, приспосабливать. А если это был жилой дом, то после расселения он должен быть продан с аукциона инвестору. Эти вопросы все очень серьезные.

На самом деле, не всегда хорошо, когда в доме размещается музей, потому что музей — это бюджетная организация, которая требует затрат. Если это оправдано и действительно нужно, то это хорошо

— Это действительно большой вопрос, и в Казани у нас были уже проблемы с такими домами. Вот вы рассказывали про музей: хорошо, если потом в этом здании размещается музей, а что делать с другими зданиями? Есть у нас опыт какой-то положительный дальнейшего использования этих зданий?

— На самом деле, не всегда хорошо, когда в доме размещается музей, потому что музей — это бюджетная организация, которая требует затрат. Если это оправдано и действительно нужно, то это хорошо. У нас считается в Казани, что уже столько музеев, что новый музей мы создавать не готовы, и если мы создадим музей в адмиралтействе, то это будет такое серьезное событие. Еще, кстати, я знаю, что планируется музей старообрядчества, тоже интересный проект, он абсолютно обоснован.

Музеи старообрядчества, чак-чака и гвоздей

— А где он?

— В старообрядческой церкви на улице Тихомирнова, перекресток с Ульянова-Ленина. Там идут реставрационные работы. Этот вопрос они проработали, они сами, старообрядческая община этого хотела. Они хотят собрать историю старообрядчества Поволжья, они согласовали это уже в Москве. Мы надеемся, что у них все получится, и появится этот интересный музей в Казани.

Есть примеры частных решений, когда проект, как музей чак-чака, садится в аренду в здании историческом и делает там какой-то просветительский, культурный, образовательный проект о жизни Татарской слободы, о рецептах чаепития в татарском доме. Называют это музей. Это хорошая, классная вещь, но все это индивидуально, все это не массово.

Есть еще хороший пример: дом Каушчи (ул. Фатыха Карима, 7), частная собственность опять же. У них получилась такая частная галерея (официально они пока не открыли ничего, у них там сейчас завершаются внутренние работы). У них там этногостиница в части здания. Небольшая уютная такая татарская получилась гостиница в стиле Татарской слободы и галерея художников, в которую они планируют пускать туристов в индивидуальном порядке. Вот очень хорошее решение.

Есть примеры частных решений, когда проект, как музей чак-чака, садится в аренду в здании историческом и делает там какой-то просветительский, культурный, образовательный проект о жизни Татарской слободы, о рецептах чаепития в татарском доме. Называют это музей. Это хорошая, классная вещь

Есть еще музей старых гвоздей фотохудожника Евгения Канаева. Это его очень маленький частный проект, который тоже в Татарской слободе находится. Мы очень бы хотели, чтобы такие проекты появлялись все больше. Зависит это во многом от стоимости аренды в центре, не так просто найти… Хотелось бы, чтобы они появлялись в Чистополе потихонечку. В Елабуге есть такие интересные места, куда заходишь, антикварная лавка сама как музей. В Елабуге много планов. Но все это индивидуально: нет такого, как программа развития частных музеев.

— Кстати, вы затронули уже тему музея чак-чака: что с ним сейчас, где он сейчас находится?

— Он прекрасно размещается на улице Парижской коммуны, 18 в историческом доме, рядом с памятником типографии Каримовых, угол Парижской комунны и Тукая, то есть рядом с Галеевской мечетью — центр Татарской слободы. Татарская слобода же разбита на две части: есть Закабанье, а есть Забулачье. Это Забулачье как раз. Они очень хорошо вписались своим проектом, рядом проект Канаева.

Вообще улица Парижской коммуны — улица сэконд-хэндов, улица каких-то татарских магазинов, этнографических… Удивительно, как там скомпоновалась вся эта среда. И там появился этот музей чак-чака. Они сразу придали колорит этому дому, который после реставрации все еще не мог обрести дыхание. Он же раньше был домом купца Бегаева, был жилым, был и доходным, и магазином — чем только не был, а потом стоял долго в разрушенном состоянии: деревянная часть у него была сгоревшая, каменная — в не очень хорошем состоянии. Они вдохнули жизнь в этот дом: повесили свои вывески, поставили заборчик, благоустраивают территорию, сейчас они собирают средства на деревянные ворота исторические, как были у этого дома когда-то. Вокруг них всегда кипит жизнь, у них очень много индивидуальных туристов.

Ведь фишка получалась в том, что они заняли нишу музея Татарской слободы, о котором как и концепте развития Татарской слободы много говорили, но не могли выполнить: никто не мог за это полноценно взяться. Вот частично историю татарской слободы дает музей Тукая: там есть и макет слободы с Базарной мечетью, рядами Сенного базара. Но вот именно такого живого музея, что сейчас модно в мире, интерактивного, с общением, с возможностью потрогать экспонат, с ним что-то сделать, принять участие в подготовке стола — вот этого нет.

Фишка получалась в том, что они заняли нишу музея Татарской слободы, о котором как и концепте развития Татарской слободы много говорили, но не могли выполнить: никто не мог за это полноценно взяться

А они это сделали: хороший деревянный сруб, дышится легко, половики. Все входящие, как в татарском доме, снимают обувь, идут по половикам, коврикам, тапочки предлагаются. И человек идет, и ему рассказывают о традициях жизни в татарском доме: женская часть, мужская часть, как раньше люди жили, как пили чай, как они общались, какие рецепты бабушек нам перешли сегодня по всем сладостям к столу. Это нигде не дается, и они очень популярные сегодня, они уже 2 года существуют.

«Там есть улица Нагорная — очень интересная...»

— Вы рассказали, что у вас есть маршрут прогулок на Волге, а для Казани можете поделиться интересными маршрутами, по которым казанцы могут пройтись вечером, например?

— Знаете, школе экскурсоведения Казани более 40 лет, и натоптанные экскурсоводами классические экскурсии, то есть любой экскурсовод предложит вам сразу несколько экскурсий…

— А ваш любимый? Где больше всего нравится гулять в Казани?

— У меня много любимых маршрутов.

— Хотя бы несколько, скажем, три.

— Самый популярный маршрут — это маршрут от часов на ул. Баумана до ул. Мусы Джалиля, то есть через Богоявленскую колокольню, дальше наверх по Мусы Джалиля через дом Мехляева, через Петропавловский собор до Кремлевской, дальше по Кремлевской к Кремлю. Потом Кремль, потом от Кремля можно перейти на набережную, если есть время, и пройтись по набережной до НКЦ. Я думаю, что возрождение Богородицкого монастыря этот маршрут еще дополнит, что мы от Кремля начнем переходить к набережной и подниматься наверх к монастырю через Пятницкую церковь.

Там есть улица Нагорная, очень интересная, кстати, я по ней очень люблю ходить (она не туристический маршрут, но она на нем, то есть можно свернуть от Пятницкой церкви на ул. Нагорную). Она непрямая, оставшаяся от планировки Казани XVIII века, с того времени, когда город выпрямляли, Нагорная осталась. И по ней когда идешь, читаешь всю архитектурную летопись города: XVI век — это Благовещенский собор в Кремле, XVII век — тоже кремлевские постройки, XVIII век — Пятницкая церковь, XIX век — комплекс зданий Богородицкого монастыря, XX век — соответственно, все, что вокруг, XXI-й век тоже отовсюду на тебя очень пристально смотрит. И доходишь ты от улицы Нагорной до улицы Япеева, на которой сегодня появился интересный объект, это музей Толстого, который относится к 39-ой школе, но там есть комната, где жили братья Толстые и их тетя. Дальше можно дойти до ул. Бехтерева, свернуть на ул. Зои Космодемьянской, посмотреть дом Дружининой. Это все, что осталось от деревянной Казани в этой части города, почти все. В доме Дружининой сегодня завершаются работы по реставрации фасада, то есть там доделываются орнаменты. То есть когда я этими маршрутами хожу, я мониторю ход работ.

Соцгород — это старый район, это сложившийся архитектурный комплекс, он уже готов стать объектом культурного наследия: гармонично построенная архитектура одного периода

«Вот улица Профсоюзная — мне бы хотелось, чтобы мы внимательно ее проинспектировали»

— Вы же не только сами ходите туда, вы же еще водите Рустама Нургалиевича. Куда поведете в следующий раз?

— Вы знаете, экскурсии с Рустамом Нургалиевичем были по туристическим маршрутам, действительно: мы ходили и по ул. Баумана, и Мусы Джалиля, и по Татарской слободе — там, где водят туристические группы, с той целью, чтобы планомерно заняться реставрацией, благоустройством туристических маршрутов, и памятников, которые на них находятся. Дальше ведь основные маршруты он прошел, потом мы стали их повторять по его личной просьбе, то есть ему готовили снова эти маршруты, объединяя подчас эти улицы так, что маршруты становились трехчасовыми, чтобы смотреть, что изменилось за 3-4 года. Сегодня уже мы формируем его маршруты, исходя из каких-то вопросов, то есть если у нас не решаются вопросы на каких-то объектах, то мы выстраиваем так маршрут.

Наверное, к этому не относится наш маршрут по ул. Бутлерова, где мы недавно прошли ногами. Это все-таки связано с тем, что там находится комплекс исторических клиник, которые совсем без его решения никак мы не могли поставить на ремонт. И благодаря тому, что Рустам Нургалиевич вместе с мэром Казани, вместе с министром строительства и культуры прошел, посмотрел и действительно понял, проникся особенностью этого места, ведь это действительно такое «сердце» медицины Казани: Груздевский роддом, клиника Меншикова. И он дал поручение начать обследовать эти здания и начинать ремонт. Это очень важное решение, мы очень долго готовили это, планировали, как что докладывать, какая концепция будет у этих зданий, чего они хотят.

Наверное, можно сказать, что, поскольку у нас остается вопрос именно по благоустройству, к которому я всегда возвращаюсь, вот ул. Профсоюзная, мне бы хотелось, чтобы мы внимательно ее проинспектировали: это центральная улица, она не туристическая, по ней не ходят маршрутами, не водят туристов, но она между всеми маршрутами, и она вдоль Кремлевского холма, и на ней масса проблемных объектов, и масса вопросов между Профсоюзной и Баумана. Там есть участки, про которые как будто все забыли, со всех сторон обнесенные стеной, и внутри там руины, страшные вещи. Есть там вопросы по укреплению фундаментов, есть проблемы сползания грунтов, сползания Кремлевского холма.

Наше внимание пока постоянно в историческом центре, и у нас есть одно предложение не по центру (мы его сейчас рассматриваем) — это Соцгород. Соцгород — это старый район, это сложившийся архитектурный комплекс, он уже готов стать объектом культурного наследия: гармонично построенная архитектура одного периода. Он должен и охраняться, и благоустраиваться так, чтобы в процессе капитального ремонта, например, не исчезал орнамент с фасадов, не добавлялись какие-то конструктивные неожиданные решения, пристрои. Есть у нас такое предложение туда отправиться.

Часть 1. Олеся Балтусова: «Черное озеро» — объект культурного наследия, но там сложно идут переговоры с инвесторами»